Владимир Кирсанов - Агатовый Переход

Агате было очень стыдно и гадко от произошедшего, но боязнь огласки была сильнее этого чувства. Панический страх, что обо всем узнает мать, парализовал её волю, поэтому ни за что на свете она никому ничего не стала бы рассказывать. Только знакомая девчонка, с которой она два раза в неделю ходила в бассейн, заметив её подавленную отрешенность, забросала вопросами и очень скоро выведала, как под угрозой огласки насильники умудрились превратить её в секс-рабыню. Сочувственно предложила познакомить с нужными людьми, готовыми предоставить ей свою защиту. Время было в стране лютое, бандитское и, по словам её знакомой такие вопросы надо было решать только силовым путем. Поддавшись на настойчивые уговоры новой подруги, Агата, как кур в ощип, попала в еще более трудную ситуацию. Вот тогда она поняла по-настоящему, что ничего в этом мире бесплатного не бывает, и про сыр в мышеловке, с появившимся вдруг чувством взрослого цинизма, тоже поняла.

Платой за защиту опять стало её юное тело, но была ли эта плата избыточной, она не думала. Тогда все мысли вытеснила еще одна пришедшая к ней беда. За несколько месяцев до получения аттестата зрелости она с пугающей ясностью поняла, что беременна. Вот тогда и появилось впервые это чувство нереальности происходящего

…По-мужски эгоистично Олег воспринял молчание обиженной подруги на свой счет. Обидчиво поинтересовался об уместности своего присутствия. Но она уже ничего не хотела, старалась и никак не могла сглотнуть комок, застрявший в горле и сделавший её дыхание очень затрудненным. Страдания душевные переросли в физические муки. Агата не знала, что можно было бы сделать, чтобы эта чудовищная пытка поскорее закончилась.

–Я так понимаю, что разговора у нас не получится. Хорошо. Я уйду. – сухо уронил он.

Её молчание как-то обескураживало и напрягало его, он просчитывал совсем другую реакцию. И тогда он сказал, что она, если захочет, может сохранить их отношения на прежнем уровне или завершить их на этой минорной ноте. Олег был уверен, и все его знание женской психологии, поддерживало эту уверенность, что чувство собственного самосохранения у женщин сильнее гордости. При случае он любил повторять древнекитайскую поговорку о том, что обезьяна не отпускает ветку до тех пор, пока не ухватится за другую. Предоставленная им возможность выбора для Агаты была иллюзорна уже хотя бы потому, что выбор был между пистолетом и веревкой. Между тем, такой тяжелый выбор ей уже приходилось однажды делать, как впрочем, наверное, и многим другим женщинам.

Она, тогда совсем еще юная школьница, пошла в женскую консультацию, где все её надежды похоронила предпенсионного возраста тетка-врач. Прокуренным голосом, моя руки после осмотра, она сообщила ей, что срок уже предельный и что, если Агата надумала делать аборт, то делать все надо быстро. Красная, как рак, девушка вылетела из консультации и потом долго бесцельно кружила по тихим улочкам, отыскивала маленькие дворики, чтобы посидеть на изрезанных и затоптанных скамейках, выплакивая на них горестный страх и взрослея быстро от своих уже совсем недетских мыслей. Странно, но тогда ей до нервной дрожи во всем теле, хотелось сладкого, и она в невероятных количествах поглощала конфеты. У нее не было никаких предпочтений, и она, как комбайн, молотила подряд и шоколадные, и карамели, и простые ириски, и сосательные леденцы, главное, чтобы их было как можно больше.

Когда дверь за ним закрылась, Агата, как раненая птица, без сил сползла на пол и, уткнувшись лицом в пушистый коврик, беззвучно заплакала. Когда он стоял в прихожей, ей хотелось, чтобы он ушел, а когда ушел, готова была кинуться следом, чтобы вернуть обратно. И, всхлипывая, прислушивалась напряженно, не вернулся ли он, ждала звонка. Но он не вернулся и не позвонил, а на следующий день улетел в страну её мечты, куда они должны были отправиться вместе.

Кто-то когда-то предположил, что мужчины и женщины, живущие все вместе на одной планете Земля, на самом деле, родом с разных планет. Чем руководствовался автор этой идеи, можно только гадать, но что-то в этом, безусловно, есть, уже хотя бы потому, что женщины и мужчины по-разному осуществляют процесс передачи информации. Мужчин раздражает женская многословная фиксация на малозначимых, с их точки зрения, деталях. Им кажется, что так упоенно пересказывают женщины друг другу, можно было бы изложить неизмеримо меньшим количеством слов и намного быстрее. И непонятно мужчинам, что женщины так многословны оттого, что они просто передают информацию в другом формате, требующим значительно больше слов из-за того, что информация в нем отражена не словами. Вернее сказать, что слова в нем используются только как инструмент для описания эмоций и чувств, но именно эмоции и чувства являются главным носителем информации женского мира. Мелкие детали в эмоциональном описании женщины могут быть для нее гораздо более информативными, нежели лаконичное изложение всего события в исполнении мужчины. Такое стратегически разное использование слова порождает неистребимое противоречие между двумя половинами человечества. Иногда представители той или другой половины удачно притворяются, создавая у партнера иллюзию, что его или ее понимают, но происходит это, в основном, на ниве решения полового вопроса. Поэтому, когда этот вопрос переходит в стадию решенного, все возвращается на прежнее место.