Владимир Титов - Печеная голова. Переход чрез реку

Хун Киар ( [1] Хун Киар, слово в слово кровопийца: название, которое дают Персияне членам Султанской фамилии Рума или Турции. ), ныне царствующий в Руме, известен как жаркий Мусульманин и усердный защитник правоверия. При вступлении: па престол, обнаружил он намерение истребить те обычаи неверных, которые в царствование его предшественника вкрались в Государственное управление: он поставил себе за долг пещись о возвращении делам первоначальной простоты и наблюдать во всем коренные постановления Турецкие. Он между прочим воскресил почти забытую привычку прежних Султанов, ходить переодетыми по городу, и до того был осторожен в выборе одеяний и людей, которым вверял свою тайну в таких случаях, что едва можно поверить, какие запутанные планы он придумывал с тем, чтоб утаить одежду или роль, в которых хотел явиться.

He за долго перед сим, по Турции: бродило тайное неудовольствие, и мятеж грозил Константинополю. Тогда желая увериться в истинном расположении умов, он, по своей привычке, вздумал заказать себе одежду, в которой и ближние его служители не могли бы узнать его.

Обыкновенно он заказывал множество одежд в разных местах, y разных портных, в разное время. Но для этого случая, он велел белому евнуху Манзури, любимому рабу своему, привести в полночь со всей осторожностью — самого неизвестного портного, чтоб рассказать ему желаемую одежду.

Невольник униженно отвечал: «баш уступ (голова моя твоя)» и отправился исполнить повеление.

У самых ворот плательного Безестена или ряда увидел он старика, который чинил старую епанчу в такой тесной лавочке, что едва мог в ней поворотиться. Этот старик почти сгорбился от беспрестанной работы, которая видно не послужила в пользу и глазам его, судя по очкам, украшавшим его нос. «Такого мне и надобно »,сказал себе невольник: «уж верно он не в славе.» Портной трудился с таким тщанием, что не вслушался в приветствие подошедшего Манзури; «мир с тобою, друг мой!» Он оглянулся вверх, но увидя перед собою человека хорошо одетого, безмолвно принялся опять за работу, никак не предполагая, чтобы тот обращался к нему, бедному Макару, с таковым приветствием. Однако видя, что евнух не отходит, он снял очки, кинул работу и хотел встать на ноги; но евнух усадил его, упрашивая не беспокоиться.

«Как тебя зовут»? спросил Манзури.

Абдалла, отвечал портной; к твоим услугам. Но в свете и между друзьями известен я под именем Бабадула.

«Ты портной: не так ли ?» продолжал невольник.

Так, сказал старик; я портной: да притом Муэдзин при мечети y балык базара ( [2] Муэдзин — крикун, с минарета призывающий; Магометан к молитве. балык — значит рыба (что перешло и в Русское): балык-базар — рыб ной ряд. ). Довольно с меня.

«Ну, Бабадул, хочешь ли я дам тебе работу — да славную работу?».

Разве я дурак, чтоб не хотел этого? скажи, что такое?

«Постой, приятель» заметил евнух «не спеши — тише едешь, дальше будешь. Согласен ли ты идти за мною в полночь с завязанными глазами, куда бы ни повел я? A работа будет».

Это дело другое, сказал Бабадул; ныне время страшное, много голов летает, да и не с нашей братии, a с Визирей да с Капитан-Пашей» Однако — заплати мне побольше; я готов сшить пару платья хоть на самого Эвлиса (нечистого духа).

«Хорошо; так ты согласен?» сказал евнух, сунув ему два золотых в руку.

О, разумеется согласен, отвечал Бабадул. Скажи только, что делать; и положись на меня.

И так они условились, чтоб евнух пришёл к лавочке в полночь, и увел портного, завязав ему глаза.

Бабадул наедине продолжал свой труд и дивился, какая может быть работа, для которой нужна такая тайна. Горя нетерпением передать жене весть о своей счастливой встрече, он запер лавочку ранее привычного, и пошел к своему дому, стоявшему не далеко от маленькой мечети на балык-базаре, при которой он был Муэдзином.

Дильфериб, его сожительница, была почти так же стара и горбата, как супруг её. В следствии двух полученных золотых и в надежде на получение многих будущих, они полакомились блюдом кебаба ( [3] Кебаб — жареная баранина, изрезанная на т онкие ломти; любимое кушанье в Константинополе. ), саладом, изюмом и сластями, после чего выпили по порции кофе, самого горячего и горького, какой только старуха умела приготовить,

Верный обещанию, Бабадул в полночь был y своей лавочки; Манзури пришел столь же исправно.