Любовь Паршина - Сломанный крест. История чёрного серебра

Парень ухмыльнулся, поигрывая локоном парика.

– Вы ведь не о плохих воспоминаниях говорите? Третий раздел произвел впечатление, да, Андрей Палыч?

– Да. Скажи, зачем это сделали?

– Так там же написано: чтобы гарантировать мою верность и преданность. Мой первый любовник, помнится, заставлял крест целовать на том, что я с другим мужиком не лягу. Но в Советском Союзе же все атеисты! Вот и решили в годы застоя вшить в меня взрывчатку. После сильных травм я обычно долго восстанавливаюсь… Улучили момент, сволочи. То же самое в девяностые – уже при Кротове. К старому образцу надо было подобраться поближе, хотя бы на километр. А к этому сигнал идет через космос – хоть в Антарктиду. Хотя новый намного удобнее – я его внутри вообще не чувствую.

– А старый чувствовал?

– Иногда. Первое время я с ним вообще дышать боялся. Потом привык. Человек бы с тем, первым, жить не смог – пошло бы воспаление, отторжение.

– И не возникало мысли попытаться вытащить?

– Чисто гипотетически, конечно, можно было попробовать, но при попытке вытащить эта зараза сдетонирует. Так и живу, как на вулкане: не будет от меня вестей слишком долго, больше месяца, например, или сделаю что не так – мой куратор, – объект выразительно постучал по столу, – сообщает наверх, президент нажимает красную кнопочку (тут главное не перепутать с другой) и всё! Направленный взрыв, окружающих даже не забрызгает. Эффективнее осинового кола, верно?

– И это все? Никакого договора, соглашения?

– Бессрочный договор, заключенный в одностороннем порядке. Только не плачьте. Если говорить откровенно, я сам виноват. Эх! – воскликнул вдруг парень, встряхивая плечами. – Отвяжись дурная жизнь – привяжись хорошая! Ладно, Андрей Палыч, подпишите мне пропуск и проводите к проходной.

Кречетов расписался на протянутой ему бумажке со штампом. Потом они вышли, заперли кабинет и стали спускаться вниз – по лестницам, намеренно минуя лифты.

– Первый раз я в Управлении так рано. И у всех на виду, – признался «объект».

На них – вернее, сказать, на «Анжелику» – разумеется, обращали внимание. Особенно запомнились Кречетову лица молодого лейтенанта из пресс-службы, Клавдии Алексеевны – пожилой секретарши генерала Зотова, полковника Марченко и подполковника Карпова – старичка-ветерана из отдела кадров. Последний подошел ко входу в главный холл одновременно с ними и поспешил открыть перед объектом дверь.

– Прошу вас, барышня!

Парень, опустив густые ресницы в притворном смущении, проскользнул вперед.

Андрей Павлович довел его до самого крыльца. На улице было не по осеннему тепло и солнечно, и «объект» поспешил надеть солнечные очки.

– Ну, Андрей Палыч, до скорого. Будет информация от сектантов, сообщу.

– Хорошо. Но не действуй больше, пожалуйста, без моего ведома.

– Какой вы милый – даже говорите мне «пожалуйста»!

Прежде чем Андрей Павлович успел что-либо возразить, парень чмокнул его в щеку, оставив яркий отпечаток помады, и легко сбежал по вниз по ступеням.

– Как тебя звать-то?

Парень игриво обернулся через плечо, закинув сумочку за спину.

– Федя!

Кречетов устало махнул рукой.

– Ну и дура!

Тот расхохотался и зашагал прочь.

Вернувшийся из буфета Митя заглянул в кабинет очень-очень осторожно: сначала просунул голову, потом – руку с пирожным на блюдечке, и только затем вошел целиком.

– Андрей Павлович, я принес вам трубочку. А кто это был?

– Это, Митя, был один кадр с нетривиальными методами работы.

– Он будет работать с нами?

– Да, – ответил Кречетов, немного подумав. Не прятать же это чудо природы вечно. – За трубочку спасибо – с утра ничего не ел.

Час спустя Кречетов отпустил Митю, а сам решил наведаться к Кротову. Заранее звонить не стал – все равно неизвестно, сможет ли тот ответить на звонок. Если генерал будет дома один, дверь просто не откроют, а если у него сейчас сиделка – она и откроет, и наверняка оставит их ненадолго наедине.

Сиделка у Кротова дома действительно была – она как раз готовила для генерала ужин.

– Я знал, что вы рано или поздно придете, – проскрежетал Кротов. – Ждал. Присаживайтесь.

Инвалидное кресло Кротова стояло во главе стола, перед ним был полный набор приборов, на коленях лежала салфетка.

– Я могу зайти позже, если помешал.

– Нет. Говорите. Как там «объект»?

– Хорошо. Привыкаю к нему.

– К нему невозможно привыкнуть. Я пытался вымуштровать его долгие годы…