Любовь Паршина - Сломанный крест. История чёрного серебра

– Можешь быть свободен.

Вернувшись из кабинета генерала, Кречетов сел за рабочий стол уже в своем собственном, где он был начальником и сам раздавал указания. Впрочем, с его указаниями и с ним самим никто обычно не спорил и не жаловался.

Он прочел документы в папке, которую передал ему генерал, просмотрел данные на диске – решил, что вся информация стоила того, чтобы передать ее Савину и Шацкому в полном объеме.

До их прихода, до назначенного им совещания, оставалось еще десять минут и, словно пользуясь этой паузой, в его сознании возник третий – тот, которого на совещание не звали. Тот, который всегда приходит сам…

Прошло уже больше двух недель с той жуткой ночи в особняке Спиридовича и последовавшего за ней разговора у лифта.

Тогда, на следующее утро, абсурдные события оказались крепко впаянными в реальность, и Кречетов с трудом мог представить свою жизнь в дальнейшем. Ведь у них с этим жутким существом теперь один крест на двоих… Его так и подмывало поехать к Кротову, просить его рассказать уже всё, что тот знает. Но решил вначале прочесть третий раздел, в надежде найти там хоть какие-то ответы.

Кто этот мальчишка? Как его зовут, откуда взялся? Как он стал таким? Как из человека сделался «объектом»?..

По крайней мере, на один вопрос Андрей Павлович ответ нашел, но такой, какому сам был не рад. То, что объект питается кровью, то, что его кровь в ходе экспериментов переливали людям и те погибали от неутолимой жажды и безумия – все это не произвело на него столь мерзкого, леденящего впечатления, как этот набор строчек, написанных сухим, научным языком. Зато многое встало на свои места.

«Есть ли оправдание подобным действиям? – думал Андрей Павлович. – Конечно, всякое случается, иногда нужны и крайние меры, но… Одно дело – крайние меры в крайних обстоятельствах, и совсем другое дело – жестокий, холодный (подлый!), продуманный расчет».

Сам объект не давал о себе знать, положенный месяц еще не истек, и Андрей Павлович пока позволял себе жить в обычном режиме, потихоньку разбираясь в текущих делах, в разделах кротовской папки и в себе.

Теперь дело назревало сложное, крайне неприятное и, вполне возможно, долгое. И Андрей Павлович решил вызвать объект. Так или иначе, его придется вызвать через неделю, а сейчас он хотя бы подключится в самом начале.

И все же он не стал звонить, а написал сообщение. «Как девочка-школьница», – усмехнулся он про себя. Но уж очень не хотелось звонить этому созданию. И тем более, начинать разговор со слов «есть дело». А так – и просто, и по-деловому: « Добрый вечер. Ты мне нужен. Появись, как только сможешь ».

Прошла минута-другая, экран телефона благополучно погас, но ответного сообщения или звонка так и не было.

Ровно через четыре минуты пришли Савин и Шацкий, поприветствовали командира, сели по обе стороны узкого столика для совещаний, и, только Андрей Павлович собрался заговорить, как телефон пискнул и заерзал на пачке бумаг.

– Минуту, – попросил он и открыл сообщение.

« Буду завтра. Ждите. Появлюсь. Как лист перед травой ».

Странное в этот момент было ощущение – будто эти буквы прилетели с другого материка или из параллельной реальности.

– Все в порядке? – решился спросить Савин, когда почувствовал, что пауза становится длинной.

– Да! Извините, – опомнился Кречетов. – Всем добрый вечер. Итак, Митя, мы тебя слушаем.

Трудно было сдержать улыбку, видя, как приосанился и сделался серьезным этот лейтенант, недавний стажер.

Конечно, серьезный вид и деловой тон безусловно хороши при ответе начальству, но Митя – обычно очень живой, деятельный, вдумчивый – в такие моменты превращался в биоробота. Он даже переставал соображать. Если ему задавали вопрос, он отвечал медленно и нудно, не всегда содержательно, но если ему давали время подумать, он выдавал ясный, точный ответ или очень интересное решение поставленной задачи.

В оперативной же обстановке он мгновенно преображался. У него, казалось, обострялись все чувства, просыпались особое чутье и энергия.

Савин был другим – всегда на своей ровной, стабильной волне. Его крайне трудно было выбить из равновесия или, тем более, вывести из себя.

– И, наконец, я хотел бы добавить кое-что, что не внес в отчет… – произнес Митя в конце, и тон его голоса вновь сделался человеческим.

– Давай. Только объясни, почему не внес.

– Хотел в этом вопросе вначале посоветоваться с вами, Андрей Павлович. Я уже упомянул, что видел на собрании очень странную женщину, блондинку. Я попытался подойти к ней поближе, чтобы заговорить, но мне этого сделать не удалось. Она сидела в первом ряду, а потом ушла через служебный вход. Так вот – когда я уже шел к метро, через две улицы от дома собраний, она сама меня поймала. Остановила прямо передо мной машину. Кстати, я уже проверил по номерам – машина записана на бизнесмена, никакого отношения к секте не имеющего. Он сейчас в Англии, так что заявления об угоне, разумеется, не поступало. Блондинка сказала мне, чтобы я сел к ней в машину, что надо поговорить. А потом… – Митя потупился и заговорил немного растерянно, – назвала меня по имени. Сказала, что знает, кто я и зачем пришел. И что ей нужно поговорить с моим непосредственным начальником, и что она непременно хочет прийти к вам в Управление, иначе разговора не будет. Андрей Павлович, мне что же, пропуск ей выписать?