Тесс Герритсен - Грешница

Хотя у нее не было ни малейшего желания ходить по магазинам, оттягивать этот момент было невозможно; явиться в дом Риццоли в канун Рождества без реквизита в виде подарков было непростительно. Если подарки красиво упакованы и приобретены для каждого, совершенно неважно, что именно находится в ярких коробках с блестящими лентами. В прошлом году негодяй Фрэнки подарил ей мексиканский кошелек из сушеной жабы. Это было жестокое напоминание о ее детском прозвище. Лягушка для лягушки.

В этом году Фрэнки следовало бы отомстить.

Она толкала впереди себя тележку, протискиваясь в толпе покупателей универсама "Таргет" и глядя по сторонам в поисках эквивалента сушеной лягушки. Из громкоговорителей лилась рождественская музыка, механические Санта-Клаусы кланялись и пели песенки, а Джейн двигалась мимо полок, украшенных праздничными гирляндами. Отцу она купила мокасины. Матери – заварочный чайник из Ирландии, декорированный крошечными бутонами роз. Младшему брату Майклу – банный халат, а его новой подружке Айрин – сережки из ярко-красного австрийского хрусталя. Она даже купила подарки для малышей-близнецов Айрин – одинаковые спортивные костюмчики для зимних прогулок.

Но для мерзавца Фрэнки как назло ничего не попадалось.

Она направилась в отдел мужского нижнего белья. Здесь было чем поживиться. Фрэнки, настоящий мачо военно-морского флота, в розовом трогательном исподнем? Нет, слишком пошло; при всей неприязни к братцу она не могла опуститься так низко. Джейн продолжала осматривать полки и притормозила, дойдя до боксерских трусов, почему-то подумав не о Фрэнки, а о Габриэле в его серых костюмах и унылых галстуках. Мужчина консервативных вкусов, вплоть до нижнего белья. Мужчина, который мог свести женщину с ума, заставляя ее страдать от сомнений в том, как он к ней относится и есть ли вообще сердце под его серым костюмом.

Она резко свернула в сторону и пошла дальше. Сосредоточься, черт возьми! Что-то для Фрэнки. Книгу? Подходящими представлялись лишь несколько названий, в том числе руководство "Как не быть мерзавцем". Жаль, что такой книги еще не написали, можно было бы сделать бизнес. Она все колесила между полками и искала, искала, искала.

И вдруг остановилась, чувствуя, что дыхание перехватило, а пальцы, сжимавшие ручку тележки, разом онемели.

Она оказалась в отделе детского белья. На глаза попались фланелевые ползунки с вышивкой в виде уточек. Кукольные рукавички и сапожки, смешные шапочки с помпонами. Стопки голубых и розовых одеял, чтобы заворачивать новорожденных. Она вдруг вспомнила, как Камилла завернула свое мертвое дитя в нежно-голубое шерстяное одеяло, вложив в этот сверток всю свою материнскую любовь и печаль.

Из транса ее вывел надрывный звонок сотового телефона, который она услышала не сразу. Она достала его из сумочки и рассеянно произнесла в трубку:

– Риццоли.

– Привет, детектив. Это Уолт Де Грот.

Де Грот работал в лаборатории ДНК. Обычно Риццоли сама звонила ему, поторапливая с результатами. Сегодня она ответила на его звонок довольно равнодушно, без прежнего азарта.

– Ну, что у тебя? – спросила она, возвращаясь взглядом к детским одеялам.

– Мы сравнили материнскую ДНК с ДНК ребенка, которого вы нашли в пруду.

– Ну?

– Жертва, Камилла Маджинес, определенно является матерью этого ребенка.

Риццоли устало вздохнула.

– Спасибо, Уолт, – пробормотала она. – Мы так и думали.

– Подожди. Это еще не все.

– Что еще?

– Есть еще кое-что, этого вы вряд ли ожидали. Это касается отца ребенка.

Джейн мгновенно сосредоточилась на разговоре. И с нетерпением ждала, что скажет Уолт.

– Что насчет отца? – спросила она.

– Я знаю, кто он.

Ослепленная яростью, Риццоли гнала машину в сгущающиеся сумерки. Купленные подарки лежали на заднем сиденье вместе с рулонами оберточной бумаги и лентами, но Рождество уже не занимало ее. Мысленно она была с девочкой, которая бродила босиком по снегу, сознательно подвергая себя боли, лишь бы только замаскировать агонию внутренней борьбы. Но ни обморожение, ни самобичевание не могли заглушить пронзительные крики душевной боли.

Когда наконец она миновала гранитные колонны и въехала во владения семьи Камиллы, было уже пять вечера, и плечи ломило после долгой утомительной поездки. Она вышла из машины и глубоко вдохнула соленый воздух. Потом поднялась по ступенькам и позвонила в дверь.

Темноволосая экономка Мария вышла на звонок.