Тесс Герритсен - Грешница

Фрост свернул на Оушн-стрит и в изумлении пробормотал:

– Боже! Ты только посмотри на размеры этих домов.

– Хочешь переехать сюда? – спросила Риццоли.

– Может быть, когда заработаю свои первые десять миллионов.

– Тогда скажи Элис, чтобы начинала тратить первый миллион, потому что остальных тебе с такой зарплатой вовек не заработать.

Следуя письменным указаниям, они въехали в ворота с гранитными колоннами и спустились по широкой аллее к красивому дому на побережье. Риццоли вышла из машины и, несмотря на то, что дрожала от холода, остановилась полюбоваться седой от соли галькой и кирпичным домом с тремя башенками на крыше, фасад которого был обращен к морю.

– Не верится, что она оставила все это, чтобы стать монахиней, – сказала Джейн.

– Когда тебя призывает Бог, наверное, нужно идти.

Риццоли покачала головой.

– Я ни за что бы не пошла.

Они поднялись по ступенькам на крыльцо, и Фрост нажал на кнопку звонка.

На звонок откликнулась маленькая темноволосая женщина, но она лишь приоткрыла дверь и высунула голову, чтобы взглянуть на посетителей.

– Мы из бостонского управления полиции, – сказала Риццоли. – Мы вам звонили. Нам нужно повидать миссис Маджинес.

Женщина кивнула и посторонилась, пропуская их в дом.

– Она в Морской комнате. Я провожу вас.

Они прошли по полированным тиковым полам, мимо стен, увешанных картинами на морскую тематику. Риццоли мысленно представила себе юную Камиллу, которая росла в этом доме, бегала по этому сияющему паркету. А может, и не бегала? Может, ей было дозволено только ходить спокойно и величаво, как бродят по античным залам музея?

Женщина провела их в просторную комнату с окнами во всю стену и с видом на море. Зрелище седых бушующих волн было настолько завораживающим, что Риццоли не могла оторвать от них взгляд и поначалу не замечала ничего вокруг. Но, даже глядя на воду, она уловила кислый запах, стоявший в комнате. Запах мочи.

Она оглянулась на источник запаха: прямо возле окна на больничной кровати лежал мужчина, выставленный на всеобщее обозрение, словно живой антиквариат. В кресле рядом сидела рыжеволосая женщина, которая поднялась, чтобы поприветствовать своих гостей. Риццоли не заметила в ее лице ни малейшего сходства с Камиллой. Красота Камиллы была утонченной, почти божественной. Эта женщина походила на модель с обложки глянцевого журнала – сияющая и ухоженная, с аккуратно подстриженными волосами, тщательно выведенными бровями.

– Я Лорен Маджинес, мачеха Камиллы, – объявила женщина и протянула Фросту руку для пожатия. Некоторым женщинам свойственно игнорировать особ своего пола, они замечают только мужчин, вот и миссис Маджинес полностью сосредоточилась на Барри Фросте.

– Здравствуйте, это со мной вы говорили по телефону, – сказала Джейн. – Я детектив Риццоли. А это детектив Фрост. Мы оба очень сожалеем о вашей утрате.

Только после этого Лорен снизошла до Риццоли и обратила на нее внимание.

– Спасибо, – сухо произнесла она и взглянула на темноволосую женщину, которая привела сыщиков. – Мария, ты не могла бы сказать мальчикам, чтобы они спустились и присоединились к нам? У нас полиция. – Она повернулась к гостям и жестом указала на диван. – Пожалуйста, присаживайтесь.

Риццоли оказалась ближе всех к больничной койке. Она посмотрела на скрюченную руку мужчины, лицо, застывшее в неподвижной маске паралича, и вспомнила последние месяцы жизни своего деда. Он доживал свои дни в доме престарелых, прикованный к кровати, но в полном сознании, и в его глазах полыхала ярость из-за вынужденного заточения в оболочке собственного бесполезного тела. Такое же понимание сквозило и в глазах этого человека. Он смотрел прямо на Джейн, незнакомую ему посетительницу, и в этом взгляде ощущалось отчаяние униженного. Беспомощность человека, у которого украли чувство собственного достоинства. На вид ему было не больше пятидесяти, но тело уже отказало ему. На подбородке блестела полоска слюны, стекающей на подушку. На тумбочке стояло все необходимое, чтобы облегчить его страдания: баночки с витаминами, резиновые перчатки и салфетки, упаковка с памперсами для взрослых. Его жизнь сократилась до размеров туалетного столика с гигиеническими принадлежностями.

– Наша ночная сиделка немного задерживается, так что я надеюсь, вы не будете возражать, если мы побеседуем здесь, чтобы я могла присматривать за Ренделлом, – сказала Лорен. – Мы переместили его в эту комнату, потому что он всегда любил море. Теперь бедняжка может постоянно видеть его. – Она взяла салфетку и нежно промокнула слюну на губах больного. – Вот. Все хорошо. – Она повернулась к детективам. – Теперь вы понимаете, почему я не смогла сама приехать в Бостон. Мне не хочется надолго оставлять его под присмотром сиделок. Он начинает волноваться. Ренделл не может говорить, но я знаю, он скучает, когда я ухожу из дома.