Тесс Герритсен - Грешница

Выезжая из гаража, она сощурилась от яркого света фар, которые отражались в зеркале заднего вида. Следом за ней выехала еще одна машина. "Отец Брофи? – подумала она. – И куда же он поедет в эту ночь перед Рождеством? Домой, в свою приходскую резиденцию? Или же будет бродить по церкви, привечая одиноких прихожан, которые могут забрести туда?"

Зазвонил ее сотовый телефон.

Она выудила его из сумочки и ответила:

– Доктор Айлз.

– Привет, Маура, – прозвучал в трубке голос ее коллеги Эйба Бристола. – Что это за сюрприз ты мне посылаешь из госпиталя Святого Франциска?

– Я не могу проводить это вскрытие, Эйб.

– Значит, вручаешь его мне на Рождество? Прекрасно.

– Извини, что так получилось. Ты же знаешь, не в моих привычках перекладывать ответственность на других.

– Это та самая монахиня?

– Да. Никакой срочности нет. Вскрытие можно провести после праздника. Все это время она находилась в госпитале, и только что ее отключили от системы жизнеобеспечения. Там была крупная нейрохирургическая операция.

– Значит, внутричерепной осмотр нам не поможет.

– Нет, там послеоперационные изменения.

– Причина смерти?

– Вчера утром у нее остановилось сердце вследствие инфаркта миокарда. Поскольку я знакома с делом, я уже все для тебя подготовила. У меня копия ее больничной карты, и я принесу ее тебе послезавтра.

– Могу я спросить, почему ты сама не участвуешь?

– Мое имя не должно фигурировать в протоколе вскрытия.

– Почему?

Она молчала.

– Маура, почему ты самоустранилась от этого дела?

– Личные причины.

– Ты знала пациентку?

– Нет.

– Тогда что?

– Я знакома с одним из подозреваемых, – ответила она. – Я была его женой.

Она захлопнула крышку, швырнула телефон на сиденье и сосредоточилась на дороге и скором возвращении домой. Там она окажется в безопасности.

К тому времени как она свернула на свою улицу, снежные хлопья, падавшие с неба, стали похожи на шарики хлопка. Зрелище было волшебное – плотный серебристый занавес покрывалом ложился на лужайки. Ощущение чуда усиливалось тишиной и покоем священной ночи.

Она разогрела духовку и приготовила будничный ужин, состоявший из томатного супа и тоста с сыром. Налила бокал вина и прошла в гостиную, где посверкивали рождественские огоньки. Но не смогла съесть даже этот скромный ужин. Отодвинув поднос, Маура допила вино, не отрывая взгляда от огня в камине. Она отчаянно боролась с желанием схватить телефонную трубку и позвонить Виктору. Успел ли он на самолет? Она даже не знала, где он проводит сегодняшнюю ночь, не знала, что скажет ему. Мы предали друг друга, подумала она; никакая любовь не сможет пережить это.

Она встала, погасила свет и пошла спать.

Кастрюля с телятиной под соусом вот уже два часа томилась на плите, и запахи помидоров, чеснока и нежнейшего жаркого соперничали в своей соблазнительности с пикантным ароматом девятикилограммовой индейки, которая посверкивала своей поджаристой корочкой на противне, готовая к подаче на стол. Риццоли сидела за столом на кухне матери, взбивая теплый картофель, который только что сварила и размяла, с яйцом и растопленным маслом. У себя дома она редко готовила, и ее трапеза состояла из того, что удавалось выудить из закромов кухонных шкафчиков или морозилки. Но здесь, у матери, приготовление еды всегда было процессом неспешным. Это было целое действо во славу пищи как таковой, независимо от ее ингредиентов. Каждый шаг, начиная с нарезки продуктов и заканчивая украшением блюда, был частью торжественного ритуала, и вынос кулинарных шедевров к столу неизменно сопровождался одобрительными возгласами гостей. На кухне Анжелы спешка не приветствовалась.

Джейн не спеша всыпала немного муки в плошку с картофельным пюре и стала месить тесто руками. Ей нравилось перемешивать теплое тесто с сознанием того, что оно не терпит спешки. Она не так-то много позволяла себе в этой жизни. Тратила слишком много энергии на то, чтобы быть быстрее, лучше, полезнее других. Поэтому иногда очень приятно сдаться в плен чему-то неизбежному и просто приготовить ньокки.

Она добавила еще немного муки и продолжила месить тесто, наслаждаясь его шелковистой консистенцией. В соседней комнате, где собрались мужчины, как всегда, на полную громкость был включен телевизор, настроенный на спортивный канал. Но здесь, на кухне, изолированная закрытой дверью от рева стадионов и болтовни спортивных комментаторов, она наслаждалась покоем, и ее руки неспешно разминали теперь уже эластичное тесто. Ее уединение было нарушено лишь однажды, когда один из сыновей Айрин, влетев на кухню, стукнулся головой об стол и разревелся.