Андрей Кадацкий - Иллюзия

Семейство телефон не содержало, отпускать на телеграф отказывалось вплоть до анафемы, но студент настоял. Домочадцы объяснили, как пройти, сами предпочли остаться в тепле.

Морозная ночь дала легкое прояснение мозга, снежок любезно мурчал под ногами, будто котяра, надувшийся молока. Мимо пробежавшие школьницы крикнули: «С наступающим!», умчались с флиртоватым смехом.

Забаровский заказал переговоры, но Нытва и Брянск молчали, точно партизаны. Одинешенькая телефонистка поминутно бурчала в трубку, прикрывая рот рукой: «Скоро, скоро буду. У меня тут один посетитель остался». Через два часа она собралась. Подкрасила губки, поправила челку, накинула короткую шубейку. Сумочка перекинулась через локоток.

– Молодой человек, мы закрываемся. Сегодня связи уже не будет, идите домой. С наступающим!

– Может, еще чуток подождем? – канючил студент.

– Скоро Новый год. Имейте совесть.

Руслан смирился, шатаясь от одной стороны тропинки до другой, побрел восвояси.

– А где все? – Забаровский искал по комнатам дружков.

– Пошли праздновать к одной шалаве, – сердилась мать.

– А как же я? – Растерянность граничила со слезопролитием. – Я тоже хочу… к шалаве.

– Не бойся, сейчас Светка с мужем придет, они проводят.

– Она замужем?

– А то як же? – Когда хозяйка нервничала, прорывались украинские корни. – Час назад с работы пришел, ты не видал. Сейчас к его родителям заглянут и вернутся.

Дочка с мужем, таким же маленьким щупленьким парнишкой, пришли к полдвенадцатому.

– А я не знаю, где живет эта шалава. – Светлана вытаращила глаза, когда узнала о роли провожатой.

– Как не знаешь?! Она ж ровесница твоего брата, вместе в одном классе учились.

– И чо? Я должна знать, где живут все его одноклассники?

– Ну как же ты не знаешь?! Они же постоянно сидят на лавочке у Пантелеймонихи, значит, живут в том доме.

– Да мало ли, где они сидят?! Они и в КПЗ уже сотню раз пересидели. Не живут же они там?

– Ох! – Мать присела на край стула, уронив полотенце на колени. – Это, значит, я сдурковала. Я-то сказала – ты Рустамчика проводишь.

– Русланчика, – поправил гость.

Но женщины смолчали в пол. Забаровский искал выход.

– Может, покажете этот дом, Пантелеймонихи? Я постучусь, подскажут, где живет эта… Раз шалава, все должны знать.

– Уже без двадцати! – Хозяйка всплеснула. – Живо всем переодеваться! Ничего, Русик, встретишь Новый год с нами, а утром разберемся. Никуда не денутся, отыщутся.

Заложника поневоле обуял страх остаться на главный вечер с совершенно незнакомыми людьми, он накинул куртку, крикнул:

– Я найду! – и выскочил на улицу.

Руслан застыл на крыльце. В какую сторону идти? У кого спросить? Бесфонарная ночь накрыла районный городишко. Светились лишь окна, раздавался женский смех напровожавшихся старый год. Мороз щипал ноздри.

Словно тени, из подворотни нарисовались три бритоголовых крепыша, обступили Забаровского, точно скрипкинские дружки.

– Дай закурить!

Желание узнать дорогу отпало.

– Не курю. – Студент напрягся.

– Чо, ваще?

В темноте различались только силуэты, лица угадывались слабо. Спрашивающий хрипел от винных паров. Вопрос прозвучал больше, как любопытство, нежели угроза.

– Балуюсь только, – промямлил Руслан.

– Понятно. Стрелок, как мы. – Троица рассмеялась. – Ладно, пока, дядя. С Новым годом!

Забаровский мрачно смотрел вслед удаляющимся. Пронесло, но мог нарваться. Он вернулся в квартиру – безопасность дороже. Пропадал еще один новогодний праздник. По глупому недоразумению, пьяному позыву поздравить близких. Второкурсник стоял перед трюмо. Выглядел, точно хреся – теплые брюки в дубовую полоску, серая рубашка, растрепанные волосы. Массажка уложила волосы в прическу, Руслан вытащил левую сторону рубахи за ремень, для модности.

Мать Сашки надела бордовое платье с огромной брошью-цветком. Зять свадебные брюки и белую рубашку. Света сияла в желтеньком платьице, напоминающем ночнушку. Блестки искрились на щеках и обнаружившейся груди аппетитно-яблочных пропорций. Забаровский заглядывался, сестра Шурика томно улыбалась. Гость отводил взгляд, встречался с волчьими глазами муженька, зорко следящим за верностью супруги. Вечер прошел в скучно-дружественной обстановке, горло отказывалось принимать кабачковую икру и самогонку.

Утром веселая компания ввалилась в хату. Сашка сразу попал под материнский разнос: