Андрей Кадацкий - Иллюзия

– А почему я? – Работа, пусть и сторожем, усиливала самостоятельность.

– Потому что самый молодой. – Пятикурсник обломал ростки независимости. – Скидываемся.

Хмель развязал язык, вскоре лысьвенец рыдал на плече кунгурца.

– Я ему так верил, так верил, а он…

– Кому ты верил, заблудшая душа? – Дукаревич гладил голову рыдальца, подтрунивая по зову характера.

– Нашему гуру, а он…

– А чо он?

– Он говорил: «Воздержание – вот ключ к просветлению, сублимации энергии», а сам…

– Чо сам?

– Совратил мою подругу! – Помазан расплакался горше.

– У тебя была подруга? – Зрачки Олега расширились до лобных морщин. Он отломил кусок хлеба, скатал мякиш, закинул в рот. – Кто такая, почему не знаю?

– Одногруппница. Я ее привел на занятия, она втянулась.

– А ты ее это…?

– Дурак ты!

– Я – Дукар. Евич. Не путай. Так что вы с ней? Хоть раз, а?

– Мы с ней постоянно занимались сексом… Тантрическим.

– А это как?

– О-о, великий Казанова знает не все формы любви, – поджужжал Забаровский.

Пятикурсник удосужил презрительным взглядом, вновь приступил к Сашке:

– Ну так, как это делается? Тантрически.

– Тебе показать?! – Рыдания сменились гневом.

– Только не на мне. – Кунгурец отпрянул. – Малыш подойдет?

Глеб отсел.

– Не подойдет, – всхлипнул лысьвенец.

– Малыш, расслабься. Как им занимаются? Опиши, может из тебя выйдет писатель.

– В различных позах, так же, как обычным, но без соития.

Дукаревич скорчил отвратную гримасу, заключил:

– По названию понял – мне не понравится.

– Дурак!

– Дукар.

Но бывший кришнаит не слышал, проповедовал:

– Только в такие моменты ощущаешь бесконечный полет, прилив энергии…

– В какой части члена?

Помазан грустно взглянул на озабоченного соседа, откинулся к стенке. Олег кивнул – Руслан разлил. Хлеб с майонезом расходовался экономно – строго для подавления водочной плохоты.

– Так чо там твой гуру учудил?

– Сегодня я пришел пораньше, а он ее… сзади, в зале. В священном месте!

– По-моему, этот чувак гораздо правильней понимает тантрический секс.

– Убью! – Сашка вцепился руками в шею пятикурсника.

Забаровский с Малышевым еле оторвали. Кунгурец переместился на соседнюю кровать, хрипел сквозь смех:

– Мазурик, тебе пора возвращаться в православие, там есть заповедь – не убей… А сколько лет этому малому?

– А чо? – Лысьвенец отошел от гнева, возобновил слезы.

– Скажи и я скажу.

– Тридцать пять.

– Понятно. – Дукаревич усмехнулся. – Мужчине средних лет встречаться без секса не резон.

Кришнаит вновь вскочил, кулаки рвались в бой. Олег повалился на спину, выставил ногу для обороны.

– Хватит, хватит, чо вы?! – Руслан встал между драчунами.

Помазан отчаялся найти способ нападения, сел обратно. Пятикурсник поднялся, зевнул со звуком, небрежно взял с подоконника пачку сигарет.

– Пойдем, Руслик, курнем, а то этот фанатик еще прибьет раньше срока.

Парни сходили в курильню, вернулись с широким амбре. Бутылка пуста, продолжение грозило чреватостями. Кунгурец прилег на кровать, раскрыл книжку, Забаровский присел в сторонке. Сашка, дождавшись зрителей, вновь затянул прежнюю песню:

– Ну почему мне не везет с девушками?

Дукаревич пялился в книгу, опасаясь новых нападок. Руслан молчал в отсутствие опыта, сам не имел оглушительного успеха. Лысьвенец заходился в стенаниях, ждал утешения. Глеб обводил глазами соседей, кто-то должен прийти на помощь, в итоге пришел сам с астрологической серьезностью:

– Это потому что у тебя слабый Марс.

Олег с Забаровским на миг застыли и, как по команде, рухнули в смех. Пятикурсник почти в прямом смысле, едва удержавшись на кровати. Наржавшись, он заметил:

– А я-то думаю, чо тебе с бабами не везет? А у тебя… «слабый Марс»!

– Убью! – заорал кришнаит и снова кинулся на ловеласа.

Кунгурец предусмотрительно выставил ногу, ерзал на спине, удерживая защитную позу. Помазана унял Руслан.

– А чо ты на меня набрасываешься? – обижался Дукаревич. – Я чо ль это придумал? И я ж не виноват, чо у тебя этот… вялый Марс.

Он снова заржал. Забаровский сдержанно вторил от момента и заразительности хохота. Сашка лишь презрительно взирал.

– Был бы у тебя сильный… – Олег напряг хилый бицепс. – Как у меня.

– У тебя нормальный. – Малышев искренне не понимал причину веселья, он хотел лишь утешить друга.

– Э-э, ты давай только… без этих… – Старшекурсник замахал руками. – Внушений. А то получится, как в прошлый раз. Вернее, не получится. Мне мой «Марс» дорог, как радость. Не хочется, чтоб… как у Санька.