Андрей Мартьянов: Без иллюзий

Про внутреннюю политическую жизнь нацистской Германии за последние 70 лет написано много книг — как исторических, так и мемуарных. Несколько хуже освещена тема экономики Третьего Рейха, но и тут исследований хватает.

Однако все эти труды обладают одним из двух недостатков: либо они заведомо критичны по отношению к Третьему Рейху, либо излишне апологетичны к людям, о которых ведут речь, — последнее в первую очередь относится к мемуарам и биографиям. Увы, большинство мемуаристов, занимавших при нацизме видные посты, откровенно стремились преуменьшить свою роль в нацистской административной машине — особенно там, где это касалось военных преступлений, — и в то же время преувеличить свою оппозиционность режиму.

У военных мемуаристов к этому прибавилось еще и стремление оправдать свои поражения, всемерно занижая как военную, так и экономическую мощь Германии. Оценивая имевшиеся в их распоряжении ресурсы, они охотно оперируют удобными им количественными параметрами (число танков, самолетов, солдат в боевых частях), при этом не упоминая параметры неудобные: количество автотранспорта, объем выпущенных боеприпасов, а зачастую даже просто общую численность войск.

С качеством боевой техники вообще возникла парадоксальная ситуация: хвалебные оды непобедимым советским танкам КВ и Т-34 в исполнении «битых немецких генералов» охотно цитировались советской пропагандой. Но вот служебные отчеты по сравнению нашей и немецкой боевой техники, подготовленные специалистами еще в 1940-х годах, почему-то говорили строго обратное. В них указывалось на низкую бронепробиваемость советских пушек вкупе с высоким качеством немецкой брони, отмечался высокий уровень технического исполнения немецких машин, их высокая надежность и ремонтопригодность, наконец — неизмеримо лучшие условия для работы экипажа в боевой обстановке. А ведь именно эти условия, а вовсе не цифры из умных справочников, обеспечивают победу в реальном бою.

Одна маленькая деталь: немецкие танки еще с конца 1930-х годов имели цементированную броню, которая заметно повышала ее снарядостойкость. В то же время советская промышленность вплоть до 1944 года не могла наладить производство цементированных броневых плит большой толщины — слишком высок оказался процент брака при их обработке. В результате броня немецких средних танков, на бумаге не слишком толстая, на практике оказывалась более мощной, чем у советских машин.

С другой стороны — а могло ли быть иначе? Уже в начале XX века маркировка товаров «Made in Germany», введенная англичанами для обозначения массового дешевого ширпотреба и поначалу означавшая примерно то же, что «Made in China» в конце XX века, внезапно стала признаком высокого качества при относительно невысокой цене. Уже к Первой мировой войне Германия имела наивысшие в Европе темпы экономического роста, самую передовую в мире промышленность, самых квалифицированных рабочих — и самых лучших солдат. Да, переоценка этого превосходства раз за разом оборачивалась против немцев, но нельзя сказать, что она была совершенно беспочвенной!

Можно по-разному оценивать темпы и масштабы подъема немецкой экономики после прихода к власти нацистов, но нет сомнений в том, что такой подъем действительно был. Хорошо известно, что Гитлер считал рост жизни среднего немца главной своей заслугой и даже в годы войны всячески противился сокращению гражданского производства в пользу производства военного. В результате полный перевод германской экономики на военные рельсы был осуществлен только к 1943 году, что оказалось большим счастьем для противников Германии.

Однако ни один из этих фактов не дает нам представления — как все происходило? Даже если экономические решения принимал лично Гитлер, как и кем они проводились в жизнь? Можно ли было действовать лучше, или, наоборот, управленческий аппарат нацистской Германии действовал с максимальной эффективностью?

Гораздо больше мы знаем о военных решениях и о конфликтах между политическим и военным руководством Германии, а также между ОКВ (Главное командование вооруженных сил) и ОКХ (Главное командование сухопутных войск). Известно, что в 1938 году германский генералитет пришел в ужас от Мюнхенского шантажа, считая, что Германия не способна даже на быструю кампанию против Чехословакии.