Андрей Кадацкий - Иллюзия

К юношам подошел мужчина пятидесяти пяти лет, расплывчатого телосложения, на голову ниже приятелей. Полуседая челка подметала брови. Под карими глазами – мешки хронического недосыпа, примкнувшие к дутому носу. Как у человека привыкшего постоянно болтать, рот с толстыми губами и в молчании оставался открытым. Бриться историк забывал – жесткая щетина покрывала шею и щеки. Серенький костюм в полоску трещал по швам, синий галстук тугим узлом подпирал тройной подбородок, голубая рубашка пучилась на животе.

– Здравствуйте, парни! – Приветствие адресовалось преимущественно Глебу. Руслана историк недолюбливал, считая Малышева будущим Ключевским, но губившим талант под влиянием друга.

– Здравствуйте, Илья Иваныч! – хором ответили ребята.

– Ну что, Глеб, не передумал ехать к черту на кулички и становиться технарем? А ведь у тебя огромный потенциал, мог бы стать большим ученым.

Единственная страсть Малышева, выбивавшаяся из списка увлечений Забаровского – история. В последнее время интересовали крестовые походы. Хотя урожденный атеист сомневался в существовании Бога, храмы избегал, к религии относился как к части культурного наследия.

– Да нет, Илья Иваныч. – Тяжело отказывающий Глеб потупил глаза. – Решили, едем.

Историк покосился на усмешку Руслана, но без серьезного осуждения, подобающего учителю в конфликте с учеником.

– Передумаешь – приходи. Я говорил с ректором педагогического, он готов с тобой встретиться, провести собеседование. Может, возьмет без экзаменов.

Илья Иванович секунду постоял в ожидании ответа, пожал плечами и грустным шагом направился в учительскую.

– А может, передумаешь? – Забаровский испытывал на прочность. – Возможно, он прав, и тебе лучше остаться.

– Ага, а вся конструкторская слава тебе? Нет уж, дудки! – Малышев разгадал хитрость, натужно рассмеялся.

– Ну смотри, потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Руслан оторвал пятую точку от подоконника, направился к классу литературы, почти покинутому одиннадцатым «Б». На входе столкнулся с Леной Будяк. Смущенный румянец залил щеки.

Девочка из семьи военных полгода назад переехала в Брянск, родители купили дом в частном секторе рядом со школой. Забаровского сразу привлекли золотистые волосы до зрелой груди, бездонные глазки, чуть курносый носик, чувственный ротик. Младенческая гладкость кожи, отточенная талия, заманчивая попка. Они дошли лишь до хождения под ручку. Встречались в ночи, но боясь прикоснуться. Чувствуя взаимное притяжение, но мало рассчитывая на совместное будущее.

– Привет! – Руслан улыбнулся подруге.

– Привет. – Ответная улыбка заиграла на девичьем лице.

– Как насчет сегодня?

– Сегодня не могу, много пропустила, нужно наверстывать.

– Ферштеен, хотя и жаль… Ладно, потом договоримся на «когда».

Будяк поспешила на следующий урок. Забаровский вместе со звонком плюхнулся на вторую парту среднего ряда, где уже разложился Малышев.

Голые стены класса бедно сочетались с посеревшим потолком. Топорно сбитые столешницы выстроились в три ряда, оставляя узкие проходы для протискивания. Металлические стулья с деревянными сидушками стояли близко – сидящие упирались локтями. Учительский стол песочного цвета расположился у окна, впритык с первой партой. Она обычно пустовала – старшеклассники избегали близкого соседства с учителем. Доска коричнево раскрылась створками, справа присел шкафчик под методички, слева – плакаты по грамматике русского языка. Над доской хитрым прищуром взирал классический Лев Толстой.

– Лит-ра на сегодня последняя? – Руслан слегка толкнул соседа локтем.

– Ага. – Глеб, ревновавший товарища к дверным проемам, демонстративно уставился на учительницу, делавшую пометки в классном журнале.

Забаровский считал такое статус-кво естественным, подпер рукой подбородок, уперся взглядом в доску.

Учительница литературы Зоя Федоровна приближалась к пенсионному возрасту, но, как все женщины с претензией на интеллигентность, молодилась и хорошилась. Копна белых волос спускалась до плеч, закрывая маленькие ушки с огромными клипсами. Лобные морщины скрылись под слоем «штукатурки», за черепашьими очками сидели луковицы глаз. Подергивания картофельного носа с широкими губами обнажали складки высыхающего лица, шею повседневно укутывал теплый шарф. Сегодня вечномерзнущая Зоя Федоровна оделась в серый жакет с узором на плече. Руки, скрытые до запястья, украшал массивный браслет и часы, пальцы – колечки с большими камнями. Сгорбленно нависнув над столом, учительница жила в бумажках. Ученики шушукались, разбившись по интересам, обсуждали глобальные проблемы двора.