Юхан Теорин - Приют Святой Патриции

Рёссель смотрит ему за спину:

– Добро пожаловать…

– Здравствуй, Иван, – тихий голос в темноте.

Женский голос.

Ян поворачивает голову, поднимает Ангела и видит знакомое лицо.

– Привет, Ян.

Ханна Аронссон. На руках у нее маленькое тельце. Ребенок. Он спит, но почему-то с повязкой на глазах.

Или его усыпили.

Мальчик.

Через пятнадцать секунд Ян приходит в себя.

Рёссель. Пока Ян мучительно соображал, как здесь очутилась Ханна и что это за мальчик, – резкий замах лопатой, удар по правой голени под коленом, и Ян как сноп повалился на скалу, ошеломленный резкой болью и внезапно подступившей тошнотой. И тут же провалился в небытие.

– Все прошло нормально? – слышит он голос Рёсселя.

И ответ Ханны:

– Да… пришлось только подождать, пока он останется один.

– Хорошо…

Ян постепенно приходит в себя. Холод начинает проникать сквозь одежду. Он открывает глаза. Две тени в нескольких метрах от него.

– Он тебя не видел?

– Нет… никто меня не видел.

Рёссель опустил лопату и, похоже, расслабился. Делает шаг вперед, обнимает Ханну и целует в щеку. Очень неуверенно, движения неуклюжие – видно, что либо отвык от близости с женщиной, либо никогда и не привыкал.

– Я уже начал скучать…

Теперь Ян узнал и мальчика. Это Лео. Лео Лундберг из подготовительной школы. Пять лет от роду, исчез из приемной семьи, разыскивается – Ян вспомнил вечерний звонок Марии-Луизы.

Широкая черная повязка на глазах. Мальчик дышит, но он, скорее всего, усыплен – безвольно висит на руках у Ханны.

У Яна то и дело темнеет в глазах от боли, но он видит, как в театре теней, – Рёссель берет Лео у Ханны и кладет рядом с ямой под сосной.

– Здесь ему и место приготовлено, – слышит он.

Боль в голени понемногу отпускает, и Ян приподнимается на локте.

Но Рёссель, очевидно, не выпускал его из виду.

– Не шевелись, – тихо, но с угрозой произносит он.

Ян согласно кивает, но все равно садится. Пытается встретиться глазами с Ханной:

– Что вы делаете? Зачем вы притащили сюда Лео?

– Мы? – Рёссель пожимает плечами. – Мы никого сюда не притаскивали. Это ты его притащил.

– Я?

– Это место преступления. Здесь все завершается. Ты даже карту нарисовал… Карта с признанием, что ты натворил. Лежит в машине и ждет полицию. Ты же от первого лица писал.

Ян слышит его слова, но на Рёсселя даже не смотрит. Он не сводит глаз с Ханны:

– А ты какое имеешь к этому отношение, Ханна?

Она бросает на него короткий взгляд и тут же отворачивается. Только глаза блеснули в свете Ангела – пустые и блестящие. Как всегда.

– Очень сожалею, – говорит она, не глядя на него. – Очень и очень сожалею, но ты слишком уж хорошо нам подходишь… И ты можешь спасти Ивана, если признаешься в преступлениях, в которых его подозревают.

– Даже не собираюсь. – Теперь он понял, откуда у Рёсселя бритва. Ханна!

– Ты же и раньше похищал детей…

Только сейчас Ян сообразил, что они задумали. Он – убийца, полиция найдет его мертвым рядом с двумя жертвами, старой и новой, пятилетним ребенком. И с бритвой в руке – ужаснулся содеянному и сам себя полоснул по горлу. А Ханна с Рёсселем тем временем исчезнут. Рёссель с помощью Ханны запросто может вернуться в Санкта-Патрицию еще до рассвета. Никто и не заметит его отсутствия. Но вина в преступлениях будет с него снята, и его быстро отпустят на свободу.

Folie à deux . Симбиогенный психоз. Один на двоих. А может, и любовь. Любовь через стену. Ян вспомнил – доктор Хёгсмед предупреждал его, как опасно вступать в доверительные отношения с психопатами.

– Ты запуталась, Ханна.

Она резко замотала головой:

– Я знаю, что делаю. И делаю это только для того, чтобы Иван опять стал свободным человеком. Ты бы сделал то же самое для своей Рами.

Лео… как спасти Лео?

– Давай, Ханна. – Рёссель протягивает ей лопату черенком вперед. – Покажи свою силу.

Ханна долго смотрит на лопату, потом отрицательно качает головой и тихо произносит:

– Я не могу.

– Всего лишь тело… он ничего не чувствует.

– Я не могу!

Ни она, ни он на Лео не смотрят.

Только Ян.

Лео лежит у ямы. Сначала Ян думает, что ему показалось… Нет, не показалось. В свете Ангела он совершенно ясно видит – Лео пошевелился. Конечно, повязка не дает ему открыть глаза, но чем бы его там ни усыпила Ханна – хлороформом или чем-то в этом роде, – действие начинает проходить.

Но медленно. Надо продолжать отвлекать их.

– Рёсселя не отпустят на свободу, Ханна. Он убил охранника… перерезал Карлу горло.