Борис Омский - Салага-2

Через три месяца «Слава» вовсю пахала на Лазуткина. Со временем в ключевые звенья ассоциации Юрий Денисович внедрил верных людей и по существу стал ее «серым кардиналом».

Около двух лет дела, проворачиваемые через ассоциацию, шли без сбоев. Правда, приходилось мириться с одним неудобством: Воронин, периодически донимал расспросами о ходе создания обещанной партии. Лазуткин вдохновенно врал об успехах, но в конце всегда подчеркивал, что задача эта нешуточная и требует тщательной подготовки, иначе их партия по примеру многих других может оказаться недолговечным карликом со смехотворным рейтингом поддержки населения в один-два процента. Старый коммунист проглатывал успокоительное и продолжал работать. А работать и руководить он умел. Скажи только, что от него требуется и, будь спокоен: в назначенный срок придет и доложит о выполнении. Именно поэтому Юрий Денисович терпеливо выслушивал его хвалебные речи в адрес Советского Союза и его создателей—коммунистов, сопровождая их одобрительными репликами. Словом, не торопился отнять у старика трон председателя «Славы».

Когда в наступившем 1999 году по кабинетам ФСБ прокатились первые слухи о скорой досрочной перемене власти в стране, притом в пользу «конторы», Лазуткин сразу подумал о главном ее последствии – переделе собственности. Прежний правящий клан начнет ослабевать и распадаться. Те, кто сейчас находится под его зонтиком, потеряют былую неуязвимость и станут куда сговорчивее, чем раньше. Тут к кое-кому из них постучится он и предложит свои услуги в плане безопасности, при этом на кристально честных условиях. Его давно интересовали некоторые пакеты акций. Он попросит продать их указанной им фирме по цене немного ниже рыночной, зато в будущем пообещает не требовать регулярных откатов. Они – воробьи стреляные, сообразят, что у него условия выгоднее, чем у других. Сделка выйдет мирной, честной и чистой. Фирму-получателя предполагалось искусственно обанкротить, и тогда акции в счет погашения долгов по кредитам отойдут к ее банку-кредитору, принадлежавшему сыну Лазуткина. Таким образом, не бросив на репутацию сына ни единого пятнышка, отец собирался обеспечить отпрыска контрольными пакетами акций высокорентабельных сырьевых предприятий.

Стоимость акций, по которым Юрий Денисович исходил слюной, была велика. Чтобы поскорее наскрести необходимую сумму, Лазуткин принялся искать дополнительные способы обогащения. Один из них заключался в налете на бывшую турбазу в глухом районе Забайкалья, а ныне перевалочный пункт нелегально добытого золота в огромном регионе, простирающемся от Байкала до Камчатки и Приморья. Турбазой владела организованная преступная группировка, с которой вот уже много лет бесплодно боролись порядком погрязшие в коррупции сотрудники тамошнего РУБОП. Вследствие беспомощности РУБОП к делу подключилась ФСБ. Недавно ее осведомитель стукнул о скоплении на объекте крупной партии драгметалла и назвал дату его вывоза в Приморье с целью последующей переправки за границу морским путем. Стоявший на кону куш стоил риска.

Фургон был захвачен на выезде с турбазы и временно спрятан на заброшенном руднике. Операция, как доложил Воронин, прошла гладко. И вдруг этот звонок Рожнова…

Смыв в душе пот, выжатый из него игрой, Лазуткин отправился в район площади Гагарина. Там среди окружавших ее жилых массивов затерялся двор, где он договорился встретиться с Ворониным. Центральную часть двора занимала детская площадка, прикрываемая от солнца и взглядов с верхних этажей разросшимися старыми деревьями. По углам площадки, спинками к живой изгороди, фиксировавшей ее границы, стояли четыре скамейки. Изобилия молодых семей в близлежащих домах не наблюдалось, поэтому детей сюда приводили редко. А если и приводили, то, как правило, не более одного или двух. Так что дефицит свободных мест для сидения здесь никогда не испытывался.

Лазуткин вошел во двор.

Воронин сидел на скамейке, с которой через проход в живой изгороди можно было видеть каждого входящего сюда с улицы. Поджарый, седой, с заостренным носом и немного гипнотическим взглядом серо-голубых глаз он, сильно смахивал на покойного идеолога КПСС Михаила Андреевича Суслова.

Лазуткин с надутым лицом молча, протянул руку.

– Ты, Юрий Денисович, гляжу, сегодня не в настроении, – пожав руку, первым заговорил Воронин.

– Откуда же ему взяться, настроению-то, если ты, Анатолий Герасимович, мне такую свинью подложил? – сверкнул на него глазами Лазуткин. – Я ночами не спал, прибрасывая да прикидывая, как у криминала украденные у народа богатства вернуть и на благое дело создания нашей партии направить. Прибросил, прикинул. Львиную долю всей работы на себя взял. Тебе оставалось лишь точку последнюю в ней поставить. А ты вместо точки корявую запятую вывел и от меня сие скрыл.