Борис Омский - Салага-2

– Охрана – это правильно, а то ударится в бега… Подозрительно ловко он с тремя вооруженными киллерами на даче управился. Вдруг не тот, за кого себя выдает, и забайкальскую историю на скорую руку сочинил, стремясь тебя с толку сбить.

– Не думаю. Я просмотрел сводку происшествий по региону и нашел свидетельства в пользу его рассказа. В первом случае неизвестные совершили нападение на бывшую турбазу, несколько лет назад выкупленную местным криминальным авторитетом по кличке Кит. В ходе нападения сам Кит и его люди были уничтожены. При одном из трупов нашли документы на автофургон и накладные на перевозку в нем ящиков с гвоздями. Сама же фура исчезла. Спустя несколько часов ее, пустую и брошенную, обнаружили на трассе в полутора десятках километров от турбазы. Рассказ Петрова хорошо согласуется с этими двумя происшествиями из сводки. По-видимому, нападение на турбазу организовали с целью захвата золота, спрятанного в ящиках с гвоздями. Осуществила его небольшая группа профессионалов. Захватив фургон, она доставила груз на рудник и временно укрыла его под землей, чтобы позже спокойно переправить дальше. А пустую машину по окончании операции бросила на дороге.

– Похоже, ты прав, – согласился Рожнов. – Но завтра все равно разберись с Петровым самым тщательным образом.

– Будет сделано, Василий Тихонович.

– Когда эксперты из нашей лаборатории обещали дать заключение по трупам и всему остальному?

– Завтра во второй половине дня. И это не единственная наша надежда. При последней встрече с Куличевым Петров вдруг вспомнил, что сталкивался с ним в Афганистане. Он служил в десантных войсках в чине старшего сержанта, был родом из Москвы и носил имя Борис. Я отправил срочный запрос по бывшему старшему сержанту с его посмертным фото в министерство обороны. Очень рассчитываю, что не зря. Выясним, что он за птица на самом деле, остальное дело техники.

– Разумно, – одобрил генерал. – Так, глядишь, по тихой воде выйдем на верный курс и тогда уж во весь голос отрапортуем наверх.

Отпустив Володина, генерал, несмотря на недомогание, не отправился сразу домой, где его ждал мягкий диван, телевизор и общество Дарьи Антоновны – заботливой супруги и образцовой хозяйки. Она, верно, уже приготовила обед и, присев где-нибудь, поглядывая на часы, вздыхает. Как же, у ее любимого Васеньки температура, сопли в три ручья, а ему, хворому, даже в выходной день покоя нет. Взбудоражили так, что не выдержал, на работу побежал. Сказал, на часок. Но часок-то давно прошел. А он не юноша, в его возрасте такие подвиги без последствий не проходят. Коль в придачу к простуде давление подскочит, совсем весело станет.

«Давление… – Глаза Рожнова презрительно сузились. – Эх, бабы! Где вам понять, что есть вещи важнее какого-то давления. Его таблетками сбить можно. А вышибут тебя на пенсию из-за глупого промаха, назад своего кресла не вернешь. От пенсии никакие таблетки не защитят».

Рожнов происходил из породы руководящих кадров, которой расставание с властью дается нелегко. Время безжалостно отсчитывало год за годом, приближая миг, когда ему, выражаясь фигурально, придется снять генеральский мундир. Если же напрямую, то лишиться соответствующих званию полномочий, а с ними и многочисленных приятных ощущений, даруемых человеку высоким служебным положением. Без них его красивый китель будет иметь не многим большую цену, чем аналогичный реквизит из костюмерной какого-нибудь театра. Отставка страшила Рожнова. Он прилагал все усилия, чтобы оттянуть ее: самоотверженно боролся за высокие показатели вверенного ему управления, избегал конфликтов с начальством и дипломатично утрясал щекотливые вопросы, чреватые опасностью нажить себе врагов среди представителей областной верхушки, имевших влиятельных покровителей республиканского уровня. Выбранная стратегия позволяла ему оставаться фигурой, которая всех устраивала. Менялись губернаторы, спикеры местного парламента, областные прокуроры, начальники УВД, происходили перестановки в центральном аппарате ФСБ, и лишь Василия Тихоновича все кадровые чистки, как заговоренного, обходили стороной. И теперь, отослав Володина, простуженный генерал не спешил домой, стремясь в тишине кабинета выработать самую оптимальную стратегию в связи со свалившимся делом о забайкальском золоте.

У Рожнова были веские основания думать, что Пронькин так просто не успокоится. И не столько из искреннего стремления найти и наказать стоявших за исполнителями убийства людей своего штатного сотрудника, сколько от желания досадить Володину. Чует, волк, обкладывает его подполковник красными флажками, оттого злится, козни против Володина строит, опасные и для него, Рожнова. Генерал ясно представил, как это будет выглядеть, если сидеть сложа руки. Пронькин артист еще тот. «Подогреть» начальника УВД области Бокова для него не велика морока. А Боков протеже самого министра МВД – любимчика президента… Короче, поднятый Пронькиным вал вскоре опять покатится, только другим путем – к его, Рожнова, непосредственному начальнику генерал-лейтенанту Лазуткину. У Лазуткина же о предмете разговора никакой информации под рукой не окажется. Человек он вспыльчивый. Запоздалыми объяснениями не проймешь. В припадке гнева может вполне о его критическом возрасте вспомнить и коленом под зад на заслуженный отдых благословить.