Рита Гетман - Времена года

Я почувствовал сильный жар. Будто превратился в раскаленную лаву. Я бы хотел сказать, что все длилось недолго, но, возможно с тех пор, как я стоял в том зале, полном военных и их прислуги, прошла вечность.

«Я слишком увлекся временем, и не подумал о пространстве».

Куда я попаду? Я подумал о том зеленом поле, что видел во сне. Если это место существует, то я хочу оказаться там.

Казалось, мое тело перемололи, добавили к получившейся массе холодной воды, замешали, а потом выпекли заново. Я не смог устоять на ногах и упал.

Меня стошнило. Наверное, я просидел на корточках несколько минут.

Как глупо пытаться измерить время!

К неимоверной физической усталости примешивалось и чувство, близкое к эйфории: у меня получилось, я справился, я сбежал!

Я поднялся, отряхнул ноги, зачем-то потрогал свое лицо, будто хотел удостовериться, на месте ли оно, и зашагал куда-то в сторону. Здесь, где я оказался, была ночь. Я задрал голову кверху и принялся рассматривать звезды.

– Небо такое же. Оно всегда было одинаковым. Так странно, – заметил я вслух.

Я шел по маленькой тропинке, не понимая, где я и куда бреду. Что это за город, и что это за страна?

Вокруг были деревья. Они ровными рядами располагались вдоль этой тропинки. Мне на мгновение показалось, будто я услышал шум. Я решил, что пойду на него.

Никаких мыслей. Только одно: понять, где я сейчас нахожусь. Остальное представлялось неважным. Я был уверен, что перенесся именно в те годы, значение которых я задал устройству, мысленно нареченному мной «клевером». Не знаю, почему так. В отчетах оно всегда фигурировало под цифровым кодом, а мне это претило: моя машина заслуживала имя.

Пусть мне и будет тяжело, в любом случае, назад я не вернусь. Неожиданно для самого себя я вышел на дорогу, ярко освещенную фонарями. Я внимательно посмотрел на них. Шел дальше, разглядывал дома.

Навстречу мне быстро двигался человек. У меня не было иного выбора, кроме как окликнуть его, не имея, впрочем, надежды, что меня поймут.

– Простите! Вы не могли бы сказать, какой сейчас год и где я нахожусь? – ровным голосом произнес я.

Мужчина резко остановился.

– Это ты мне? – ответил он и, к моему счастью, он говорил на английском языке.

«Прекрасно: я в одной из стран конгломерата».

– Да, именно!

– Как-то ты не по-нашему говоришь, не местный?

– В каком-то смысле. И все же…

– Совсем обдолбался, парень? Сдать бы тебя в полицию, торчок… – мужчина ударил меня кулаком в живот, отчего я согнулся пополам.

– Ну так запомни: ты – в Лондоне, и сейчас девяносто первый год, – с каким–то торжеством сказал этот человек.

– Что вы сказали?! Девяносто первый? Не может быть! Ведь я должен был попасть в шестьдесят пятый!

– Какого хрена ты несешь, ублюдок? – плевался мужчина. – Иди домой, проспись.

Я кивнул и поспешил ретироваться, пока этот местный варвар не избил меня.

– Девяносто первый… девяносто… а век-то какой? – с ужасом воскликнул я.

Потом сам же себе и ответил:

– Наверное, меня перенесло на сто лет назад. Какой–то сбой произошел. Да. Здесь двадцатое столетие.

Я остановился.

– Зачем я это сделал? – шепотом спросил я. – Зачем ты это сделал, Колин Морган?

«Чтобы выжить», – внутри моей головы раздался звонкий мальчишеский голос.

Глава 2. Проблемы

Я жил в Лондоне, если это можно назвать жизнью, уже пять дней. Сутки медленно сменяли друг друга, и я едва ли мог отличить один день от другого. Время словно решило отомстить мне за то, что я покусился на его свободу и возомнил себя неподвластным ему: оно тянулось бесконечно долго, заставляя меня искать разные способы его убийства. Тяжело найти их в чужом городе, где ты не более чем странник. Вдвойне тяжело убивать время, когда это еще и чужое для тебя столетие.

Я умудрился украсть путеводитель в одном из книжных магазинов и теперь ориентировался исключительно по нему. Благодаря этой книжке я нашел ночное пристанище в парках и на вокзалах.

Днем я приглядывался к людям и пытался понять, какой образ жизни они ведут. Кажется, он не слишком-то был отличен от того, что вели люди в мое время.

Я выбирал из толпы лондонцев человека, женщину или мужчину, не суть, и начинал следить за ней или ним, следуя по пятам, пока «жертва» не замечала меня. Я не хотел бы привлекать внимание.

Их одежда, их разговоры, их магазины, их маршруты, – кажется, не слишком значительный прогресс совершило человечество за последние сто лет. Ведь я, человек конца двадцать первого века, легко теряюсь в этой толпе людей конца двадцатого века. Меня можно отличить разве что по речи, если бы кто-нибудь вздумал завязать разговор со мной. Сам я не стремился идти на контакт.