Виктор Венцель - Узники плесени

– Так же, вы обязаны вести свой личный видеодневник на случай непредвиденных ситуаций, – Льюис, казалось, даже не заметил его краткого возражения, – Камеры Ириды, естественно, отслеживают все уголки и помещения убежища, но Мета желает, чтобы каждый сотрудник, оставленный здесь на такой длительный срок, составлял специальные отчеты. Вы ознакомитесь с ними в этой папке.

– Я читал пример отчета, перед тем, как отправиться сюда.

– В остальное время, свободное от дежурств и отчетов, вы вольны заниматься своими личными делами. Продукты, рассчитанные на три ежедневных приема пищи одним человеком оставлены в камерах хранения и в холодильниках на кухне. Даже в случае небольшой задержки, этого количества хватит на восемьсот пятьдесят дней, так что можете не волноваться. Запас энергии рассчитан почти на восемнадцать тысяч дней. Когда он будет подходить к концу, Ирида переведет станцию в аварийный режим работы, и законсервирует ее. Сами понимаете, раз мы ведем речь об экстремальных ситуациях, все доступные смотрителю медикаменты найдете во внутренних лабораториях. Как вы знаете, на станции есть оружие, но доступ к нему имеет только охрана. Мы держим его на случай каких-то внутренних проблем с персоналом, – он выразительно посмотрел на Эриха, и тот согласно кивнул, – Но теперь, когда вы остаетесь один, оно без надобности. В специализированные лаборатории, научные центры и технические отсеки, рассчитанные только на специализированный персонал, вам ход закрыт. Это понятно?

– Я ознакомлен с расположением помещений и уровнем доступа, герр инженер.

– В случае повреждения системы связи, вашими отчетами займется Ирида через аварийные частоты, – заметил Льюис, передавая папку Эриху, – Если обнаружите поломку, не вздумайте заниматься ремонтом. Отыщите эпицентр, локализуйте его и ожидайте ремонтников. Это оборудование рассчитано на работу в любых режимах и условиях, но нужно быть готовым ко всему, если вы понимаете, о чем я.

– Конечно, герр Томсон, я понимаю.

– Мне известно, что вы провели в тренировках весь месяц, но советую в последний раз обойти все помещения, пока специалисты все еще на местах

– Если время поджимает, я бы хотел попрощаться кое с кем из команды.

– Да, естественно. Можете заняться этим после нашего разговора. Распишитесь в папке на документе о том, что принимаете станцию под свою ответственность и входите в должность смотрителя убежища. Ручка внутри. Да-да, и на следующей странице тоже.

– Мы прилетели на другую планету в двадцать третьем веке, – ворчливо проговорил Эрих, пролистывая бумаги, – Но все равно ставим свои подписи на документах черными чернилами. Вам это не кажется архаизмом? Кстати, а что это за документ?

– Простая фикция, – отозвался инженер, хмуро поглядывая в окно на мелкий тоскливый дождь, выбивающий узоры на стекле, – Краткое изложение протокола Альфа, в рамках которого на Нергале ведутся работы. Вы наверняка слышали о нем, когда держали в руках рекламные буклеты нашей компании.

– Да, – скомкано отозвался Эрих, – Наверное, слышал.

– В любом случае, это только положение внутренней безопасности. Ничего такого, что бы касалось вас. А вот следующий лист важен – подтверждение того, что в случае вашей смерти за время вахты, вы не имеете к Космической Организации Мета никаких претензий.

– Какая прелесть, – протянул Эрих, – Звучит не очень весело, не так ли?

– Только фикция, – снова повторил Льюис.

Автобус остановился в 17.06. Он застыл на месте, фыркнул пылью, зашумел и затарахтел двигателем, потом издал протяжный стон, от которого у неподготовленного человека мог случиться инфаркт, после чего с гулом открыл двери. Жара на улице была почти непереносима, а царящая липкая духота наводила на мысли о скором дожде, но для Мартины, это показалось настоящим раем, когда она наконец-то выбралась из толпы. Повелительницу пыли она не больше не видела, но стойкий запах старой одежды еще долго стоял вокруг, словно мистическая аура, когда она переводила дух, замерев возле автобусной остановки. Затем к запаху пыли и слежавшейся ткани присоединилась вонь немытого тела, грязной одежды и пота – одинокая нищая, закутанная, не смотря на жару в несколько бесформенных халатов, бесцельно толклась возле скамейки, вглядываясь в лица приезжих своими водянисто-голубыми глазами. Уродливый шрам, похожий на нераспустившийся цветочный бутон, искажал лицо старухи, словно стараясь превратить его в нелепую маску.