Виктор Венцель - Узники плесени

– Черт возьми, – выругался Эрих вполголоса, – Прости, малышка, но мне нужно бежать. С этим запуском шаттла вся станция вверх ногами. Люблю тебя.

– И я тебя, милый. Позвонишь сегодня?

– Если успею. И если будет связь.

– Главный-инженер-Томсон-проходит-главный-коридор, – снова вставила равнодушная Ирида.

– Поцелуй за меня Йенса, – быстро проговорил Эрих, и тут же добавил, – До связи.

Он успел выключить монитор и проскользнуть к лифту через общий зал за несколько минут до того, как Томсон, уткнувшись в бесконечные бумаги на руках, появился в дверях рубки.

Она провела в ванной комнате больше часа, совершенно не желая выходить из душа. Даже сама мысль о том, что придется снова окунуться в эту невероятную жару, казалась кощунственной – конечно, уже вечерело, и совсем скоро на Глекнер опустятся сумерки, но до этого волшебного момента оставалось не меньше нескольких часов бесконечной духоты. И все же, когда стрелки на часах указывали начало восьмого, она вышла в спальню, укутанная полотенцем с головы до ног.

Кондиционер едва справлялся с воцарившемся в городе зноем, и Мартина почти с тоской подумала о дождливых бульварах Берлина, которые должна была оставить ради раскаленных плит Глекнера. А все потому, что Глекнер был дурным местом. Скверным. Нехорошим. Злым.

Мартина чувствовала это кожей, поняла почти сразу, как только приехала сюда. Что-то подобное ощущаешь на местах преступлений, или в палате буйного помешанного – за тридцать лет Мартина успела побывать и там, и там по долгу службы. Своя атмосфера накладывает отпечаток на заброшенный особняк, где произошло убийство, или древнее кладбище, которым пугают детей. А здесь весь город напоминал это самое кладбище. Нет-нет, высотки в центре казались вполне современными и безобидными, как и яркие баннеры рекламы, или вывески магазинов и ночных клубов – дело было в другом. Мартина ощущала скрытую под всем этим злую подоплеку.

В Глекнере творились, или творятся до сих пор дурные вещи. Она знала это наверняка.

В хороших местах не возникнет ситуация с Молчащим Домом, какая возникла здесь. За годы работы она не сталкивалась ни с чем подобным, а теперь встретилась с этим почти вплотную. Здесь, в Глекнере.

От одной только мысли о Молчащем Доме ей стало не по себе, хотя она никогда не считала себя слишком уж чувствительной или сентиментальной. Скорее наоборот – если ты не можешь выковать свой характер, то не сможешь ужиться на службе. А Мартина смогла. Иначе ей бы не поручили это дело, всколыхнувшее всю Германию.

Она облачилась в чистую одежду, высушила волосы, нанесла макияж, все еще размышляя о предстоящем деле. Сама абсурдность ситуации никак не желала укладываться в голове, и вызывало сотни вопросов. Все, что ей удалось прочесть в предварительном отчете, тоже не принесло ясности. Загвоздок хватало.

Ничего удивительного в том, что мэр Риттер оказался так любезен – если дело пойдет совсем худо, и ситуация с Молчащим Домом обретет еще больший размах, худшей антирекламы для города в разгар туристического сезона не придумаешь. Сегодня ее введут в курс дела, дадут наводки, подскажут куда идти. Конечно же, ей предоставят всю необходимую помощь. А она – воспользуется любой подвернувшейся мелочью, чтобы справиться с этим делом. Отчасти из-за корысти и эгоизма, а отчасти – потому, что Молчащий Дом, действительно задел ее за живое. Все еще размышляя об этом, она спустилась в лифте на первый этаж, и теперь ожидала в блаженных сумерках Колера, который на этот раз явно не спешил.

Машина прибыла на место за две минуты до назначенного срока. Ехали достаточно быстро, разговаривали мало – Мартина была слишком измотана тяжелым днем, Колер – блистал собственной бесцветностью, и не нашел лучшей темы для беседы, чем парочка банальностей.

Он совсем не понравился ей, и будь ситуация иной, она потребовала бы у местного отделения полиции его личное дело. Обычно в книгах и фильмах, такие невзрачные персонажи оказываются убийцами или маньяками. Гавайская рубашка, состоявшая исключительно из ядовитых желтых, синих, бирюзовых и красных цветов довершала намеченный ею портрет опасного психопата.

Город Глекнер с незапамятных времен был поделен на две части – центральный округ, в котором еще кипела жизнь, и были хоть какие-то перспективы, и Альтштадт – округ старой застройки, некогда принадлежавший угольным шахтам и углеперерабатывающим компаниям. Когда-то здесь дублировалось все, начиная от школ и университетов, и заканчивая библиотеками, больницами и даже зданиями городской ратуши. Правда, сейчас от этого осталось совсем мало, и мэрия оставалась едва ли не последним экземпляром атавизма прошлого.