Ариэль С. Уинтер - Смерть длиною в двадцать лет

– Нет. И потом, уже после того, как мне это рассказал, он попытался выставить все так, будто это просто слухи, скорее всего весьма сомнительные. И поэтому я подозреваю, что это правда.

Кто-то у меня за спиной покашлял, и я сказал в трубку:

– Да. Слушай, спасибо, я понял.

– Да ни черта ты не понял, – отрезал Фишер. – Поговорим позже, когда ты сможешь говорить. – И он повесил трубку.

Вот уже второй раз имя Дэниела Мертона выплывало на поверхность – сначала в связи с той лошадью, а теперь вот и в связи с этим делом. Зачем владельцу киностудии, одному из богатейших людей Калифорнии могло понадобиться сохранить в секрете убийство неизвестной женщины в Харбор-Сити?

Я повернулся к своим гостям и положил трубку на рычажки.

– Это из химчистки звонили. Мой второй костюм готов.

– Послушайте, Фостер, кончайте ломать комедию.

– Ладно, хорошо, это был мой приятель из «Кроникл». Я просил его выяснить, не было ли еще подобных убийств, и вот он сейчас звонил, чтобы сказать, что не нашел таковых. – Я посмотрел на Сэмьюэлса в упор. – Я правду говорю. А теперь, ребята, если можно, оставьте меня, потому что мне действительно нужно работать. – И я с деловитым видом выдвинул один из ящиков стола.

– Если я узнаю, что вы усложняете мне работу, то наеду на вас по-настоящему и тогда уж предъявлю все, что у меня имеется, – пригрозил Сэмьюэлс.

– Да, похоже, не больно-то много у вас имеется, если вы тратите время на то, чтобы торчать в кабинете частного сыщика, слушая его телефонные разговоры, – парировал я.

Сэмьюэлс постучал указательным пальцем по моему столу.

– Если приятель что-то сообщит вам, то вы перезвоните мне и обо всем доложите. Иначе даже не смейте соваться в это дело, которое расследую я! – сказал он и вышел из кабинета, оставив дверь открытой.

Мак Ивой попрощался со мной, коснувшись пальцем полей шляпы, кивнул Стёрджену и тоже вышел, закрыв за собой дверь.

Как и Гилплэйн, они сказали мне больше, чем хотели. Они дали мне понять, что не хотят, чтобы это дело раскрыл я или кто-то другой. Они дали мне понять, что за этим делом что-то кроется. Нет, со мной-то не было никаких проблем, меня все эти тайны не интересовали, но оставалась еще сломленная духом кинозвезда и мое обещание ей.

Посмотрев на Стёрджена, я сказал:

– Вы, кстати, тоже шли бы.

Но он вздернул плечи и выкатил грудь колесом.

– Послушайте, Фостер, я готов заплатить вам огромные деньги…

– Ну вот, опять та же песня, – сказал я, вставая. – То нападаете на меня, то пытаетесь подкупить, вы хоть определитесь сначала. – Я взялся за ручку двери, желая выпроводить его. – И потом, вы же слышали, что сказал детектив, – мне не разрешено заниматься этим делом.

– Послушайте, но он же не имеет права…

– И вы тоже не имеете права, – сказал я и аккуратно подтолкнул его к выходу.

Когда он оказался за порогом, я поспешил захлопнуть дверь. Я еще немного постоял там, прислушиваясь, ожидая, когда он уйдет. Сначала никаких звуков не было – он стоял в приемной, по-видимому, пытаясь решить, что делать. Потом я услышал его шаги к двери, и она сначала открылась, потом закрылась. Но я на этом не успокоился и дождался, когда его шаги в коридоре стихнут совсем.

По идее, все должно было на этом закончиться. Вроде бы ничто больше не привязывало меня к этому делу. Вроде бы. И все же кое-что привязывало. Хоть я и твердил себе, что Хлоя Роуз была, мягко говоря, не в своем уме, когда я видел ее в последний раз, и сейчас, наверное, пребывала в тихом забытьи под присмотром добрых докторов, но эти самоувещевания никак не могли усыпить мою совесть. Мое слово было мне дороже всего.

Поэтому я подошел к сейфу, достал из него конверт с чеком, врученный мне Элом Ноксом двумя днями ранее, и положил его в карман, не распечатывая. Потом вышел в приемную и запер за собой дверь кабинета.

Выехав из гаража, я специально объехал вокруг квартала, посматривая в зеркало заднего вида, проверяя, не вздумали ли Сэмьюэлс или Стёрджен увязаться за мной. Никаких машин у меня на хвосте не было, поэтому, объехав круг, я вырулил на Голливудский бульвар и двинулся по направлению к студии Дэниела Мертона.

На проходной на этот раз стоял не Джерри, а другой парень, но вел он себя точно так же.

– Простите, сэр, но вашего имени нет в списке, – сказал он, показывая мне свою папочку. – Вам придется въехать, развернуться и сразу выехать, потому что за вами очередь.

Выбрав из своего арсенала самую очаровательную улыбочку, я сказал: