Жоэль Шарбонно - Испытание

– Ну и что?

– Сосчитай. Нам разрешили выбрать три предмета в дополнение к двум своим. Нож, револьвер, все остальное. Сколько всего получается?

Я мысленно считаю.

– Он мог найти нож или бинокль по дороге.

– Мог. Только на том и на другом ярлыки Испытания, как на твоем револьвере и на моем ноже. Выходит, до нас ему повстречался как минимум один кандидат.

У меня перед глазами возникает похороненная нами девушка, но я морщусь, отгоняя страшные мысли.

– Кто-то из кандидатов мог потерять свой рюкзак. Или же так: Уилл набрел на спящего кандидата и решил поживиться его добром. – Тоже не самое похвальное решение, но с таким я еще готова смириться. – Знаешь, в тяжелых ситуациях люди совершают странные поступки. То, что у него в рюкзаке лишние вещи, еще не значит, что он применил к встречному насилие. Вы с Уиллом тоже повстречали в мое отсутствие кандидата, и с ним ничего не случилось, верно?

– Да. – Томас отводит глаза. – Верно.

Как же мне хочется ему верить! Но верится не очень. Томас, которого я с раннего детства помню таким спокойным, собранным, сейчас напряжен, обозлен, близок к отчаянию.

Изображая оптимизм, я продолжаю:

– Знаю, ты не доверяешь Уиллу, но представь себе другое объяснение. Соединенное Содружество ищет лидеров нового поколения. Даже будущие лидеры должны иногда испытывать доверие к другим.

Если не мои слова, то мой тон как будто успокаивает Томаса, и мы опять опускаемся на землю, готовясь ко сну. Он обнимает меня, я кладу голову ему на грудь. Но, прежде чем закрыть глаза, я должна задать ему еще один вопрос, подвергнуть его еще одной проверке.

– Как звали того кандидата?

Я чувствую щекой, как ускоренно бьется его сердце. Он напрягается всем телом и отвечает не сразу, шепотом:

– Кажется, он не сказал. А если и сказал, то я не запомнил.

Неправда! Он спросил бы, как зовут встречного, и сам в ответ назвал бы себя. Привычка, требование приличия. В Пяти Озерах иначе никак. Мой живот сжимается от спазма разочарования, и мне стоит усилий, чтобы не сбросить его руку.

Не удивительно, что мы оба больше притворяемся, чем спим.

Силки радуют: два кролика и опоссум! Пока Томас снимает с добычи шкуру, потрошит тушку и вешает над огнем жариться, я рву фрукты и зелень для путешествия по городу. Это утро обходится без поцелуев и нежных взглядов. Томас погружен в себя. Мы собираем рюкзаки и выезжаем. У меня есть время поразмыслить.

Небо затянуто облаками. Я то и дело поглядываю на забор: не появится ли наш таинственный благодетель снова? Но его нет, что не удивительно. При этом я не сомневаюсь, что он или кто-то из его друзей наблюдает за нами. Бунтовщики? Он упомянул, что не принадлежит к Соединенному Содружеству, что не согласен с методами Испытания. Тем не менее его помощь ограничилась съестным и флаконом неведомого снадобья. Он обещал, что его друг поможет спрятать снадобье – только и всего. Предложение бегства не прозвучало. Если он и такие, как он, могут приводить в негодность транспорт Соединенного Сообщества, то почему бы им не придумать способ избежать кары за бегство с экзамена? По его словам, само мое присутствие здесь – доказательство их неспособности одолеть Испытателей. Но, даже зная, как маловероятен успех, я догадываюсь, что среди кандидатов есть настолько напуганные, голодные и больные, что они ухватились бы даже за слабый шанс бегства.

Или не ухватились бы? У всех нас остались в колониях родные, подчиняющиеся законам Соединенного Сообщества. Семьям уехавших на Испытание правительство платит компенсацию. Я гадаю, что грозит по закону семье, выходец из которой вздумает сбежать с экзамена.

Над нами громоздится широкая железная арка. Мы едем по главной дороге, огибающей город. Здешние дома выше домов в городе, по которому мы блуждали несколько дней назад, но находятся в худшем, прямо-таки ужасном состоянии. Вид некоторых развалин подсказывает, какой была судьба города: он подвергся бомбардировке.

Согласно атласу Томаса, город назывался Сент-Луис. Ни он, ни я не помним, сказано ли в наших учебниках истории, какую бомбу здесь применили. Одни бомбы разрушали все вокруг, другие отравляли воду и почву. Самые страшные были начинены ядом, действие которого не ограничено временем. Боясь последнего, мы устремляемся на запад, не отрывая взгляда от дороги, опоясывающей город. Запас воды и пропитания позволяет нам не соваться в город, где нас могут ждать новые испытания.

Следующие несколько дней мы посвящаем добыванию пропитания, дороге и отдыху. В попадающихся на нашем пути речках мы смываем с себя дорожную грязь и усталость. Голода мы не испытываем, но порядком исхудали и поистрепались. Я обвязываюсь куском простыни, чтобы не позволить штанам сползти с талии на бедра, Томас поступает так же. Темы разговоров у нас с ним самые поверхностные. Иногда я ловлю на себе его взгляд, его как будто тянет что-то сказать, но он удерживается. Как и я.