Жоэль Шарбонно - Испытание

Ноющее тело прямо-таки умоляет не шевелиться, но я медленно встаю на ноги, закрепляю на велосипеде рюкзак и проверяю свой прибор. За сегодняшний день я преодолела больше сорока пяти миль. Уилл и Томас идут по дороге где-то восточнее. Им нужна найденная мной вода. Осознание, что от меня зависит их жизнь, заставляет меня вращать педали. Если быть совершенно честной с собой, то причины, побуждающие меня ехать назад, не так благородны: мне страшно одной, я боюсь неожиданностей, которые принесет с собой наступающая ночь. Страшно суда моей собственной совести, потому что я отняла жизнь у двоих людей.

Но у меня нет выбора. Пока я вяло вращаю педали, солнечный свет меркнет. Я доедаю хлеб, жую изюм, сверяюсь с прибором, чтобы определить, долго ли еще мне добираться до Уилла и Томаса. Если они прекратили поиски воды и пропитания, то расстояние между нами может составлять мили и мили. Столько мне до наступления ночи не одолеть.

С мучительно ноющими мышцами я осматриваю обочины, выбирая место для ночлега. Мне нужно такое, которое можно оборонять, но с хорошим обзором – на тот случай, если Томас и Уилл продолжат брести и в темноте. Еще через две мили я вижу рощицу из дубов и вязов вблизи забора, ярдах в семидесяти от дороги. Отрываю от своей белой простыни полосу, привязываю ее к ветке, ветку втыкаю в землю – это дорожный знак. Увидев его, Томас и Уилл поймут, что я где-то неподалеку.

Листья на деревьях желтовато-бурые, но стволы и ветви выглядят здоровыми и крепкими. Спать на земле удобнее, но я решаю залезть на самое прочное из деревьев и разместиться среди его ветвей. Успех зависит от того, достаточно ли сильна моя левая рука. Я прячу велосипед в высокой бурой траве и лезу на дерево: подпрыгиваю, хватаюсь за свисающую ветку, чуть не плача от боли в руке. Прикусив губу, чтобы не кричать, я подтягиваюсь и карабкаюсь вверх так, как учили братья.

Облюбованное мной дерево толстое, с тяжелыми ветвями. Я нахожу место, где сходятся несколько ветвей, и прижимаюсь спиной к стволу. Не самое удобное ложе из тех, что у меня бывали, зато я уверена, что не свалюсь вниз, если удастся уснуть. Появляется луна. Мне очень не хватает маминой ладони, гладившей меня по голове, когда я болела. Мечтая о доме, я не свожу глаз с дороги в надежде на то, что Томас и Уилл еще в пути, но вахта оказывается недолгой: меня одолевает сон.

Ко мне тянутся руки, когти вспарывают мне плечо. Тот, в кого я стреляю, вместо непонятных слов произносит мое имя, из умных глаз льются слезы, он молит меня о снисхождении. Но я безжалостна, я стреляю и убиваю, снова и снова.

При пробуждении я чувствую, что все лицо у меня в слезах. Сердце замирает, когда я понимаю, что нахожусь не на холме, что мне приснились полные боли глаза, бросающие мне обвинение на пороге смерти. Я одна.

По-прежнему сияет луна, но серый оттенок неба подсказывает, что рассвет уже близок. У дороги все еще белеет мой флажок, Томаса и Уилла нигде не видать.

Раненая рука протестует, когда я вожусь среди ветвей, готовясь спуститься. В тот момент, когда мои подошвы касаются земли, руку пронзает страшная боль. Я глотаю болеутоляющие таблетки и промываю порезы от когтей. Они выглядят не хуже, чем накануне, и я облегченно перевожу дух, опять накладывая мазь и колдуя над повязкой.

От громкого шлепка у меня за спиной сердце уходит в пятки. Я вскакиваю, сжимая в руке револьвер, кручу головой в поисках источника звука – и нахожу его. На земле у самого забора лежит коричневый мешочек, в точности такой же, как вчерашний. В этот раз я открываю его не колеблясь. Вода. Два яблока. Снова хлеб, сыр. И нечто, смахивающее на жареного цыпленка. Записки нет, самого благодетеля – тоже. Только еда, вода – и порождаемая всем этим надежда.

Завтрак состоит из цыпленка и яблока. После еды мне становится лучше, и, спрятав все остальное на дне рюкзака, я выхожу из рощи. Благодаря болеутоляющему рана не причиняет сильных страданий, боль можно терпеть. Я вырываю из земли ветку с тряпкой, сажусь на велосипед и качу на восток, на поиски моих друзей.

Я нахожу их через две мили, усталых, но живых. Стоит Томасу заметить меня, как его лицо преображается радостью – это видно издалека. Мое сердце едва не лопается от любви, я мчусь к нему, бросаю велосипед, прыгаю к нему в объятия. Его рот находит мой, и я на целую минуту забываю, что рядом стоит Уилл, растворяюсь в осознании того, что жива и влюблена. Опомнившись, подхожу к Уиллу, чмокаю его в щеку и вручаю ему фляжку с водой.