Жоэль Шарбонно - Испытание

Становится совсем темно, и мы готовимся уснуть. Для этого мы забиваемся в угол, крыша над которым вряд ли протечет. Ливень разыгрался не на шутку. Кое-где из дыр в крыше капает вода, но в нашем углу пока что сухо.

Обняв меня, Томас говорит:

– Знаешь, прошлую ночь я почти глаз не сомкнул. Не знаю, надо ли сейчас об этом говорить, но Трейслин права: я тебя люблю.

Оттого что я слышу его признание во второй раз, пускай сейчас он говорит это для д-ра Барнса, у меня перехватывает дыхание. Томас опять меня целует, только теперь поцелуй долгий, глубокий, от него у меня бурлит кровь. Когда он отстраняется, я не сразу прихожу в себя. Улыбаясь в темноте, я прижимаюсь к нему и шепчу:

– Думаю, я тоже тебя люблю.

Он смеется, и я засыпаю под его смех.

Тревога!

Рука Томаса продолжает меня обнимать. Он ровно дышит во сне. В сарай проникает бледно-серый свет. Дождь прекратился.

Я опускаю голову и закрываю глаза в надежде поспать хоть еще немного. Но снова слышу потревоживший меня звук.

Пыхтение. Здесь кто-то есть.

Я открываю глаза, приподнимаю голову, обвожу взглядом сарай. Никого. По крайней мере, я никого не вижу. Тем не менее пыхтение раздается где-то рядом. Я закрываю глаза, так легче определить направление, откуда доносится звук. Пыхтят позади меня.

Я с сильно бьющимся сердцем выбираюсь из-под руки Томаса, медленно сажусь, поворачиваю голову и смотрю на заднюю стену сарая. Снова ничего. Но кто-то быстро вдыхает и выдыхает воздух. В углу щель, в нее проникает солнечный свет. Стараясь не разбудить Томаса, я бесшумно встаю, приникаю к щели – и зажимаю себе рот, чтобы не вскрикнуть.

Я вижу крупного зверя. Стоя на задних лапах, он одного со мной роста, почти все его тело покрыто черной и серой шерстью, но кое-где виднеется голая розовая кожа. Мое внимание привлекают его загнутые когти и клыки в несколько рядов. Острые желтые клыки в широко разинутой пасти.

Кто это: медведь, волк? В любом случае такого зверя я еще не видела. Отец показывал мне снимки, которые он сделал на окраине одной из колоний, где работал. На снимках были звери – результат мутаций, вызванных отравившими землю химикатами и радиацией. Кто-то с лишними конечностями, кто-то без хвоста, кто-то совсем без шерсти, чья-то кожа стала пуленепробиваемой. Все мутанты чрезвычайно опасны. Даже самые мелкие грызуны, голые и ушастые, нападают на человека. А зверя, подошедшего к нашему сараю, мелким не назовешь. Зверь огромный. Если он нападет, нам несдобровать.

К тому же он не один. За его большой черной головой я вижу второе животное – серее мастью, но такое же страшное, тоже стоящее на задних лапах и хищно нюхающее воздух. Учуяло нас? Похоже. Значит, надо поскорее отсюда убираться.

Хорошо, что наши вещи сложены, потому что времени на сборы нет. Я падаю на колени и осторожно, стараясь не шуметь, бужу Томаса. При виде меня он улыбается, но на моем лице написан ужас, и он сразу настораживается и, щурясь, слушает мой шепот:

– За стеной звери-мутанты. Надо сматываться!

Он кивает и вскакивает. Через считаные секунды он уже навьючил себе на спину рюкзак. Мы крадемся в противоположный угол сарая. От любого шуршания травинок под ногами у меня падает сердце. У самой двери Томас шепчет мне:

– Хватаем велосипеды и бежим на дорогу!

Сарай стоит в 150 ярдах от дороги, этот путь усеян камнями, деревьями, перегорожен густым кустарником. Не говоря о том, что нам придется преодолевать подъем. Я понятия не имею, каким способом передвигаются эти волки с длинными когтями и как быстро они бегают. Вдруг они нас не заметят? А если заметят, то будет уже поздно нас преследовать? Мне хочется надеяться, что они неуклюжи, как медведи, это было бы нам на руку. Если же они быстро бегают, то…

Сжимая в руке револьвер, я делаю глубокий вдох:

– Побежали!

Мои башмаки грохочут по твердой земле, я крепко держу велосипедный руль и не свожу взгляда с дороги впереди. Колеса велосипеда подпрыгивают, я не смею оглядываться и не знаю, заметили ли нас звери. Это бы только замедлило мой бег. Если страшные зубастые звери бросились за нами вдогонку, то я тем более не должна медлить.

Но Томасу не хватает силы воли, и он оглядывается. Я определяю это по его сопению, по тому, как он подгоняет меня криком:

– Беги, Сия, быстрее!

Я подчиняюсь и вкладываю в бегство все силы, надрываю мышцы бедер и лодыжек, втаскивая велосипед на холм. До спасительной дороги остается еще полсотни ярдов.

У Томаса ноги длиннее, чем у меня, и сил больше, поэтому он меня опережает. Он кричит на бегу, чтобы я поднажала, но я достигла своей предельной скорости. Я уже слышу за спиной пыхтение, треск веток, хрип. Звери все ближе, они слишком близко, расстояние сокращается с каждой секундой.