Сергей Изуграфов - Масамунэ и Мурамаса. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

– В таком случае, если вы сражались с моим отцом, считайте, что вы видели и мою технику, – беспечно пожав плечами, все так же спокойно ответил ронин. – Потерпели поражение тогда, потерпите его и сейчас. Я не вижу смысла в нашем поединке.

– Как «Миямото Мусаши»? – с замиранием воскликнул за спиной у ронина вернувшийся со статуэткой Каннон владелец столярной мастерской. – Вы и есть кенсей Мусаши?!

– Да, это мое имя, – слегка отстраненно ответил столяру ронин, не поворачиваясь к нему, а по-прежнему внимательно наблюдая за каждым движением Гонносукэ, шаг за шагом подбиравшегося все ближе, держа шест наперевес. – Еще раз повторяю вам: я не вижу смысла в нашем поединке!

– Я много лет упражнялся с дзё в школах Катори и Касима! – настаивал самурай, всем своим видом демонстрируя решимость немедленно начать схватку и делая еще один шаг вперед по мере того, как Мусаши медленно отступал к прилавку мастерской. – Моя техника совершенна! Я смогу победить вас, и тогда ничто не помешает мне самому основать школу!

С последним словом Гонносукэ бросился в атаку, выбросив далеко вперед вибрирующий шест и пытаясь нанести им сильный удар противнику прямо в солнечное сплетение. Но за секунду до этого, Мусаши успел подхватить с полки столярной мастерской деревянный боккен и заготовку для лука. Отскочив в сторону, он молниеносно отбил шест боккеном, а заготовкой для лука, зажатой в правой руке, тут же нанес такой сокрушительный удар по голове нападавшего, что тот, мгновенно потеряв сознание, выронил шест и упал навзничь в уличную пыль. Поединок закончился в одно мгновенье.

Попрятавшиеся было прохожие и местные жители с любопытством стали высовывать головы из окон и дверей ближайших строений.

– Занесите его в дом, – распорядился Мусаши, обращаясь к совершенно растерявшемуся столяру. – Иначе на улице его ограбят. Он жив, просто потерял сознание. Скоро он очнется и будет вам признателен за то, что вы проявили о нем заботу.

– Миямото Мусаши! – продолжал ошеломленно бормотать «Хотэй», не двигаясь с места, – сам Миямото Мусаши!

– Вам придется зашлифовать след от удара шестом на этом боккене, – продолжил ронин, возвращая в мастерскую оба «орудия», что он позаимствовал с полки. – Приношу вам свои извинения!

– Нет, нет! – словно очнувшись, воскликнул столяр, – Я буду счастлив, если вы возьмете этот боккен от меня в подарок! У меня есть еще два дня, я успею изготовить другой! И я не возьму с вас никаких денег! Подумать только: сам Миямото Мусаши! И где?! В моей мастерской!

– Хорошо, – подумав, ответил Мусаши. – Тогда, к концу следующей луны я снова пройду здесь. К этой статуэтке Каннон, что вы держите в руках, я сделаю для вас статуэтку еще одного божества, и я уже знаю, какого!

С улыбкой кивнув на прощанье мастеру, он подошел к старухе и отдал ей обещанные деньги, – та согнулась в глубоком поклоне. Йори выскочил на улицу, держа в руках боккен и котомку с пожитками. Самурай и ученик быстро пошли по улице, торопясь уйти от места поединка как можно дальше, и уже не видели, как самурая, все еще бывшего без сознания, заносили в дом.

Они подходили к главной городской заставе Эдо, когда погруженный в свои мысли и молчавший всю дорогу Миямото Мусаши вдруг обратился к ученику с вопросом:

– Скажи, Йори, у тебя хорошая память?

– Да, учитель, – удивившись крайней серьезности его тона и немного оробев, ответил мальчуган. – А что?

– Ясукава Ясубей… Запомни это имя! Ясукава Ясубей!

Главный зал Додзё был пуст: тренировка еще не началась.

Привычно разувшись перед входом, Смолев прошел к стенду, где находились доспехи, стояла стойка с боккенами 15 15 деревянный меч для тренировки – яп. (прим. автора) и синаями 16 16 бамбуковый меч для тренировки – яп. (прим. автора) разной величины. Он задумчиво провел рукой по гладкой, отполированной поверхности боккена из красного дуба. Воспоминания о событиях пятнадцатилетней давности нахлынули на него, как бурный горный ручей из легенды о двух великих кузнецах. Он вспомнил свой первый день в клубе и встречу с Фудзиварой-сэнсеем.