– Перспективочка занятная! – Шевченко подставил свою кружку под горячую струю из вскипевшего чайника.
– Я и не утверждаю, что будет в точности так, как я сейчас сказал, – Юрьев продолжал наполнять кружки кипятком. – Про экономические модели постапокалиптического общества не читал, просто на глаза не попадались. Но по логике, примерно так и должно быть, с различными интерпретациями в ту или иную сторону.
– Если уж говорить о натуральном обмене, то уже сегодня я наткнулась на одну такую барахолку, – Марина опустила в кружку пакетик чая и утопила его ложкой на самое дно. – Это там, где недостроенный стадион стоит. Много свободного времени у меня не было, но я все же прогулялась по рядам. Денежные знаки там действительно не в почете, меняют буквально все на все: батарейки на носки, сахар на стекла, бензин на тушенку, кроссовки на макароны…
– А скоро такое будет чуть ли ни в каждом дворе! – Андрей поставил в сторону опустевший чайник и принялся наблюдать, как небольшой бумажный пакетик с завидной быстротой окрашивает воду в его кружке в насыщенно коричневый цвет.
* * *
Вероника Мусина уже и не помнила, сколько времени она провела в этом месте. Впрочем, где конкретно она находится, женщина тоже не осознавала и лишь крайне вяло и безропотно подчинялась ухаживающим за ней людям, которые были облачены в белые одеяния. Сильнейший нервный срыв, обезвоживание и истощение довели ее до такого состояния, что сейчас она совсем не выглядела как успешная бизнес-леди. Былой лоск и миловидность куда-то улетучилась, и теперь из зеркала на нее смотрела постаревшая лет на пятнадцать женщина, с впалыми щеками, обильно сдобренными сединой волосами и совершенно мутным и отрешенным взглядом, в котором полностью отсутствовала искра и уверенность в собственных силах.
Почти все время Вероника пребывала в состоянии глубокой прострации: она либо спала, либо ела принесенную ей еду, либо просто лежала на кровати, молча уставившись в одну точку. Происходящее за окном ее не интересовало: зрение лишь недавно начало восстанавливаться после перенесенных женщиной страданий, но пока она могла четко видеть лишь на пару метров перед собой. Ей что-то ежедневно закапывали в глаза: насколько это помогало восстановлению зрения, было не ясно, но после этих капель Мусина всегда проваливалась в сон. Зачастую ее сознание погружалось в некое подобие фантазии, где господствовали какие-то сказочные персонажи, а сам мир был необычайно ярким и буквально светился блаженством. Впрочем, все это великолепие пока еще не могло полностью вытеснить слишком уж негативные события и воспоминания, случившиеся с женщиной совсем недавно. Сказочные видения уходили куда-то в сторону, а их сменяли картинки совершенно иной действительности, вызывающие у спящей женщины приступы невыносимого страха и обреченности.
После того, как Вероника покинула похоронивший всех ее родных бункер, с ней случилась настоящая истерика. Стоя на коленях, женщина орала в сторону безмолвного звездного неба до тех пор, пока полностью не потеряла голос. Все это время горные вершины перебрасывали друг другу жуткое эхо, не желая задерживать у себя преисполненные неимоверной болью и отчаянием звуки. В какой-то момент совершенно обессиленная женщина просто рухнула на землю и полностью отключилась. Очнулась она лишь утром, ощутив во всем теле жуткий холод, а надорванное криком горло вызывало такие ощущения, словно Мусина перед этим выпила целый стакан расправленного металла. Невзирая на это, она все же решилась подойти к краю огромной ямы, на месте которой когда-то была шахта лифта. У женщины не было даже слез, и минут двадцать, молча постояв на краю пропасти, она навсегда покинула «убежище», ставшее могилой для десятков людей. На площадке стоял огромный вездеход для перевозки людей: первым делом Вероника запустила двигатель и принялась исследовать кузов. Там она обнаружила небольшой запас воды и консервов, а старая и промасленная армейская роба оказалась как нельзя кстати. Женщина натянула на себя одежду и, взяв с собой консервы и воду, вернулась в кабину. Машина нагревалась очень медленно, однако уже через полчаса внутри стало заметно теплее, чем снаружи. За это время Мусина успела выпить целую бутылку воды, а из второй она ополоснула лицо и промыла измученные пылью глаза. Стрелка уровня топлива показывала, что в ее распоряжении оставалась еще половина бака, вот только покинуть эту площадку она не могла. Даже если бы она смогла совладать с огромным грузовиком, узкую дорогу, по которой они сюда приехали, теперь пересекала огромная трещина, и миновать ее не было никакой возможности. Обследовав окрестности, Вероника убедилась в том, что покинуть это место пешком было еще возможно, но о передвижении на вездеходе можно было забыть. От отчаяния женщина с силой нажала на кнопку клаксона: оглушительный сигнал еще долго и протяжно оглашал окрестности своим раздражающе громогласным ревом, постепенно угасая в недрах многочисленных каменных ущелий.
Читать дальше