Мэри Кларк - Я пойду одна

– Тиффани, мы с мужем дружим с Зан почти с тех самых пор, как исчез Мэтью, – начала она. – Я должна особо подчеркнуть, что никогда, ни единого раза не слышала, чтобы Александра обвиняла тебя в том, что случилось в тот день. Я никогда не расспрашивала ее о Мэтью, потому что понимаю, как трудно ей говорить о сыне. Каким он был?

– Чудесный мальчик! – с готовностью ответила Тиффани. – Такой умный! Но чему тут удивляться? Зан ему читала каждый вечер, а по выходным они ходили в разные места. Ему очень нравился зоопарк, и он знал, как называются все звери, живущие там! Мальчик умел считать до двадцати и ни разу не пропускал ни одной цифры! Знаете, Зан ведь настоящая художница. То, что она рисует, ну, отделка комнат, мебель, разная фурнитура на окнах – все это просто прекрасно! Мэтью уже в три года отлично умел рисовать. У него большие карие глаза. Они становятся такими серьезными, когда он о чем-то задумывается. Волосы уже начинали рыжеть.

– А у Зан были тогда настоящие подруги, друзья?

– Думаю, да. – В глазах Тиффани тут же мелькнула настороженность.

– С год назад, насколько я помню, она мне говорила, что вы с ней дружили и ты всегда восхищалась ее нарядами. Она когда-нибудь дарила тебе… шарф, перчатки или сумочку, которые были ей не нужны?

– Эта женщина всегда была очень добра ко мне.

Альвира открыла свою сумочку, достала из нее сложенную первую страницу «Пост» и сказала:

– Зан арестовали вчера по обвинению в похищении ребенка. Тиффани, ты только взгляни на ее лицо! Разве ты не видишь, как она страдает?

Девушка бросила взгляд на фотографию и быстро отвернулась.

– Тиффани, детективы сказали Зан, будто ты думаешь, что она могла тебя чем-то отравить.

– Могла. Потому я и была такая сонная! Что-то могло быть в том пепси, а потом еще таблетка от простуды… Могу поспорить, там было снотворное!

– Да, я понимаю, ты именно это сказала детективам, но, Тиффани, Зан прекрасно помнит тот день! Ты попросила пепси, потому что очень хотела пить, и прошла вместе с ней в кухню. Она открыла для тебя дверцу холодильника, но ты сама взяла бутылку и открыла ее. Зан к ней даже не прикасалась! Разве не так?

– Я ничего такого не помню. – Теперь Тиффани явно оборонялась.

– Еще ты спросила Зан, нет ли у нее чего-нибудь от простуды. Она дала тебе тайленол, но снотворного у нее в доме никогда не было. Конечно, я согласна с тем, что антигистамин мог вызвать легкую сонливость, но ты ведь сама попросила лекарство, Зан тебе его не предлагала.

– Я не помню. – Тиффани теперь сидела очень прямо.

«Все она прекрасно помнит, – подумала Альвира. – Морланд абсолютно права. Тиффани пытается переписать историю ради собственного спокойствия».

– Тиффани, мне хочется, чтобы ты еще раз хорошенько вспомнила все события. Зан так страдает от обвинений! Она клянется, что женщина, похитившая Мэтью, та, на снимках, – не она. Мать не знает, где ее мальчик, держится только на надежде на то, что его найдут живым. Она предстанет перед судом, а тебе придется быть свидетелем. Я лишь надеюсь, что ты как следует подумаешь, прежде чем приносить присягу, и скажешь правду. Ладно, мне пора. Я тебе обещаю, что, когда напишу всю эту историю, особо подчеркну, что за исчезновение Мэтью Зан всегда винила только себя, а не тебя.

Девушка не поднялась, а Альвира встала и сказала:

– Я тебе оставлю свою карточку, Тиффани. Здесь номер моего сотового. Если вдруг тебе что-то еще придет в голову, позвони мне.

У самой двери она остановилась, потому что Тиффани ее окликнула:

– Миссис Михан!.. Я не знаю, может, это ничего и не значит, но… – Она встала. – Я хочу вам показать босоножки. Мне их подарила Зан. Когда я увидела те фотографии, где мальчика забирают и уносят, то обратила внимание на одну вещь. Погодите минутку. – Девушка вышла в коридор, через мгновение-другое вернулась с обувной коробкой в одной руке и газетой – в другой, а потом открыла упаковку. – Вот, видите? Босоножки точно такие же, как у Зан. Это она их мне подарила. Когда я стала ее благодарить, Александра сказала, что случайно, по ошибке, заказала через интернет-магазин две пары одного цвета. Но дело не только в этом. У нее уже была еще такая же пара, только с ремешками другой ширины. То есть у Зан оказалось три пары практически одинаковой обуви.

Не понимая, к чему ведет Тиффани, и не смея надеяться, что узнает сейчас нечто важное, Альвира просто молча слушала.

Тиффани показала на газету, которую держала в руке, и спросила: