Мэри Кларк - Я пойду одна

– Он мне говорил, что показывал вам открытку, которую дочь прислала ему полгода назад из Нью-Йорка. Как вы думаете, это действительно она отправила? – спросил Джонсон.

Молодые женщины переглянулись, потом Анджела медленно произнесла:

– Я не знаю. У Бриттани крупный почерк, весьма затейливый. Мне, в общем, понятно, почему она предпочла напечатать текст на такой маленькой открытке. Но я не знаю, почему Бриттани не позвонила ни одной из нас, если вернулась на Манхэттен. Мы ведь были довольно близки друг с другом.

– Сколько времени вы вместе снимали квартиру? – спросил Уэлли, ставя чашку на кофейный столик.

– Со мной она прожила четыре года, – ответила Анджела.

– А со мной – три, – сообщила Вита.

– Вы что-нибудь знаете о Бартли Лонге?

Уэлли Джонсон немало удивился, когда девушки вдруг засмеялись.

– Ох боже мой! – воскликнула Вита. – Вам известно, что Бриттани сотворила с его париками и накладками?

– Слышал об этом, – кивнул Джонсон. – Что там вообще была за ситуация? У Бриттани сложились только деловые отношения с ним или завязался роман?

Анджела глотнула кофе, и Уэлли не понял, то ли она обдумывает ответ, то ли просто тянет время, не желая предавать подругу.

Наконец девушка сказала:

– Думаю, Бриттани недооценила этого парня. Она проводила с ним время, но только из расчета, чтобы познакомиться с людьми, бывавшими у него в Личфилде, теми, кто мог быть ей полезен как актрисе. Даже не выразить, как сильно она стремилась к славе. Это для нее было главным, а над Бартли Лонгом Бриттани смеялась и ужасно веселила нас, изображая его.

Уэлли Джонсон подумал о словах Лонга, утверждавшего, что Бриттани просто рвалась за него замуж.

– А она хотела выйти за него? – спросил детектив.

Девушки захохотали.

– Ох, ну и ну! – воскликнула Вита. – Да Бриттани скорее вышла бы за… – Она немножко помолчала. – Клянусь, я даже не могу подобрать подходящего примера.

– Но что заставило ее покрошить его парики? – спросил Джонсон.

– Она поняла, что в Личфилде бывают потенциальные заказчики для него самого, а не люди театра, и решила, что Лонг просто вынуждает ее зря тратить время. Или, может быть, дело в той таинственной работе, которая ей подвернулась. Бартли Лонг подарил Бриттани кое-какие драгоценности, потом, думаю, понял, что ей до смерти надоело приезжать к нему, и забрал их из ее шкатулки. Это по-настоящему вывело девчонку из себя. Они даже подрались. Он не захотел возвращать подарки и ушел в ванную комнату. Бриттани собрала все парики и накладки Лонга и уехала на его «мерседесе» в Нью-Йорк. Она нам рассказывала, как резала все шкурки Бартли – так она это называла – и рассыпала стриженые волосы по машине, чтобы все в гараже сразу все увидели.

– После этого она еще что-то слышала о Лонге?

– Он прислал ей сообщение, – ответила Вита, и улыбка соскользнула с ее лица. – Бриттани дала нам его прослушать. Лонг говорил очень важно и злобно. Он сказал: «Ты об этом пожалеешь, Бриттани. Если доживешь до того, чтобы пожалеть».

– Так прямо и угрожал ей? – спросил Джонсон с внезапно обострившимся интересом.

– Да. Мы с Анджелой испугались за нее, а Бриттани только смеялась. Она говорила, что он просто надутая пустышка. Но я переписала для себя это голосовое сообщение, потому что действительно за нее испугалась. Спустя несколько дней подруга собрала свои вещи и исчезла.

Уэлли Джонсон подумал над услышанным и спросил:

– У вас сохранилась та запись голоса Лонга?

– Ох, конечно! – воскликнула Вита. – Меня обеспокоило то, что Бриттани просто смеется, но потом она уехала из города, и я решила, что Бартли Лонг постепенно остынет.

– Мне хотелось бы прослушать эту запись, если вам нетрудно ее найти, – сказал Джонсон и обратился к Анджеле, когда Вита отправилась за плеером: – Вы тоже работаете в шоу-бизнесе, полагаю?

– Да, я танцовщица. Прямо сейчас репетирую одно шоу, которое начнется через два месяца. – Прежде чем детектив успел задать очередной вопрос, она сказала: – Чтобы вы знали, Вита – по-настоящему хорошая певица. На Бродвее сейчас восстанавливают «Снежную лодку», и она поет там.

Уэлли Джонсон посмотрел на афиши бродвейских спектаклей, висевшие на стенах, и спросил:

– А Бриттани что делала, пела или танцевала? – спросил он.

– Она умела и то и другое, но вообще-то была драматической актрисой.

По легкой неуверенности в тоне Анджелы Энтон Джонсон без труда догадался, что та не была в восторге от талантов Бриттани Ла Монти.