Роберт Маккаммон - Пятерка

— Может, у меня нет выбора.

— Почему? Потому что ты вот такой артист ? Служитель искусства? Потому что ты должен научить мир петь? А, понял. — Он придвинулся лицом к Кочевнику, и тот ощутил исходящий от Гого жар. — Выбор есть у каждого. И если у тебя есть хоть капля мозгов, ты будешь помнить свою роль. Comprende? [7] Понял? (исп.)

Несколько секунд Кочевник молчал, ощущая жар уже изнутри.

— Пойду я лучше, — сказал он.

— Еще один бесплатный совет, — сказал ему Гого. — Лесбу выгони.

Кочевник повернулся спиной и пошел к «Жестянке», где его ждала его семья.

«Макдоналдс», о котором говорил Майк, находился в двух милях обратного пути по Ист-Лейк-Шор в сторону Уэйко. Он стоял рядом с заправочной станцией, но было у него и окно для обслуживания автомобилистов. Джордж сделал заказ: два чизбургера, кола и двойные чипсы для Майка, бургер и кола для Кочевника и для себя то же самое. Остальные ничего не захотели. После интервью разговоров почти не было. Фальшиво гудел кондиционер, солнце немилосердно палило капот и ветровое стекло, небо сделалось белесым от жары, и все было в этом мире не так, как надо.

Пока ждали заказа у окошка, Берк глотнула из бутылки тепловатой воды.

— Вот наверняка он нас перепохабит. Ручаюсь, когда посмотрим этот сегмент, себя не узнаем.

— А я не хочу его смотреть, — сказала Ариэль, сдирая с ногтей серебристый лак.

— Нормально будет, — заверил Джордж. — Не перепохабит он нас. Это же одолжение Роджеру, помните?

Как будто он настолько близок с Роджером Честером, чтобы по имени его называть.

— Достали меня грубые механические человеки, — сказал Терри, морщась на далекое поле, где скот тщетно искал тени. — Миром правят они.

— Да, но другого мира у нас нет. — Майк ждал появления пакета с бургерами. — Приходится жить, в каком есть, брат.

Кочевник снова надел темные очки. Он ничего не сказал. У него было такое ощущение, что он выгорел, энергию высосала жара, а еще и полдень толком не наступил. Перед тем как ехать на «Коммон-Граундз», надо было заселиться в «Мотель-6» в Южном Уэйко. Два номера, по три койки, каждый по сорок долларов. Если сегодня не продать достаточно футболок и дисков, то они уже будут отставать от графика.

Принесли еду. Джордж ее раздал и двинулся дальше, сворачивая направо на Ист-Лейк-Шор. Кочевник рассеянно поставил колу на сиденье между ногами и начал разворачивать бургер.

— Так о чем он с тобой говорил? — спросил Джордж.

— Ни о чем.

— Ну все-таки — о чем-то?

— Я так понял, что он предупреждал меня. В смысле — нас.

— Да? О чем? — спросил Терри.

Кочевник откусил кусок сандвича.

— Насчет помнить свою…

Он собирался сказать «роль», но как раз проглотил кусок и ощутил под мясом вкус плавленого сыра, и учуял его запах, и посмотрел на сандвич, и там действительно был сыр, желтый и тягучий. Кочевник понял, что кассир на раздаче перепутал заказ, потому что бургер был завернут не в желтую бумагу, а в белую. И сыр уже ушел вниз, его уже не выплюнуть, и хотя Кочевник знал, что один кусок сыра не завалит его наглухо, все равно горло будет чесаться и одной проблемой больше, и он заорал:

— Блин!

Удивленный Джордж ударил по тормозам. Кочевник схватил банку с колой, случайно сбил пластиковую крышку — и облил все сиденье.

— Какого черта? — спросил Джордж, сворачивая к обочине. — В чем дело?

— Твою мать! — заорал Кочевник, давя в кулаке этот гадский гамбургер. — Выпусти меня! Останови машину, выпусти!

— Остынь, брат! — сказал Майк с набитым ртом. — Чего ты?

— Выпусти! — повторил Кочевник почти на визге. Ощутил у себя на плече руку Ариэль, стряхнул ее и понял, будто глядя на себя во сне, что растрескивается, готов разлететься на куски, ослепнув от этого идиотского чизбургера, это еще не все, дело еще хуже, он сейчас взорвется и ударит кого-нибудь, и надо отсюда выбираться… ПРЯМО… БЛИН… СЕЙЧАС!

— О’кей, о’кей, о’кей!

Джордж свернул на грунтовую дорогу, ведущую в чащу сосен и кустарника. Не успел он остановиться, как Кочевник вылетел из двери, капая колой со штанов спереди и сзади, и закинул смятый бургер куда подальше с таким усилием, которое еще плечо припомнит ему завтра утром.

Комедия, подумал он. Комедия ошибок, больших и малых. Стоит мужик на грунтовой дороге в мокрых джинсах, прижав кулаки к бокам, топая ногами в пыль, с яростью в сердце, а драться ему совершенно не с кем. Это, должно быть, смешно и стоит настоящего смеха — во всех отношениях.