Александр Бруссуев - Радуга

– Грудь у тебя знатная! – сказал он и подмигнул замершей с абсолютно круглыми глазами девушке. – Все у тебя в порядке, осторожненько вылезай из машинки, доставай свой телефончик и звони.

– Ку-куда? – почти прошептала та.

– Можешь сначала ментам, потом папику, можешь наоборот. Поняла?

Та согласно кивнула.

Парень не стал дожидаться каких-то других действий блондинки, побежал к искореженному Мерсюку. С секунду поколебавшись, взялся за искривленную переднюю стойку, поднатужился и со второй попытки, изо всех сил напрягаясь, поставил машину на все четыре колеса. Возвращение в нормальное положение, несмотря на все усилия широкоплечего, не было мягким и плавным. Сашина голова безвольно замоталась из стороны в сторону. Он освободил ремни, вытащил девушку из салона, посмотрел по сторонам, видимо только сейчас обратив внимание на всю мерзость и сырость вокруг, и понес ее по направлению к своему автомобилю.

Уложив раненную на заднее сиденье, подложив ей под голову скомканный свитер, он вытащил свой телефон и набрал номер скорой помощи.

– Раненная в ДТП на трассе Гатчина – Санкт-Петербург, километр в сторону Питера от деревни Вайя. Травма головы. Кровь течет, но не очень. Нет, я ее извлек из машины, уложил в свою на заднее сиденье. Хорошо, – говорил он в трубку. Потом осторожно влажной салфеткой обтер Сашин лоб от крови, развел руками и вышел в слякоть.

Через двадцать минут примчалась скорая из Авиагородка, через двадцать шесть – устрашающий черный ниссановский джип, через двадцать девять – «Жигули» гаишников. Одновременно с ментами приехали и какие-то парень с девицей, с лицами бессмысленными и вожделеющими. Они передавали друг другу видеокамеру и, прижимая правую руку к уху, что-то говорили, стараясь изобразить серьезность и озабоченность. Это получалось плохо – все та же бессмысленность и вожделенность.

Сашу перенесли на носилках в «неотложку», неожиданно она пришла в себя. Может быть, не совсем, конечно, но она открыла глаза и спросила:

– Кто помог мне?

Кликнули широкоплечего парня. Того как раз внимательно осматривали толстые прапорщики-гайцы, начиная с водительского удостоверения, заканчивая внимательным и подозрительным созерцанием с головы до ног.

– Спасибо Вам, – сказала Саша. – Вы кто?

– Олег Евгеньевич, если официально. В простонародье – Олег. Не волнуйтесь, я пристрою Вашу машину, потом свяжусь с Вами. Вы только права свои оставьте.

– Как же я Вам благодарна, – она закрыла глаза.

– Да, ладно, так бы на моем месте поступил любой комсомолец.

После аварии мимо них проехали машин пятьдесят, если не больше. Осторожно сбавляли скорость и проезжали. Все правильно, так и должно быть.

Он хотел, было, уже уйти к нетерпеливым ментам, но Саша внезапно произнесла:

– Вы, Олег, держитесь подальше от кладбищ. Вы меня поняли, Шварц? Летом не приближайтесь к кладбищенским оградам. Прошу Вас.

Менты пытали Олега долго: почему остановился, зачем вытащил Сашу из машины, а не пил ли перед тем, как сесть за руль, может быть огнетушитель в машине отсутствует?

Папик из джипа прятался за спиной одного из прапорщиков и уськал гайца, блондинистая девица хлопала глазами и говорила глупости.

– Ладно, некогда мне тут с Вами разговоры разговаривать, – вздохнул, наконец, Олег. – Сейчас эвакуатор придет, Вы бы хоть промеры какие-то нужные сделали, а то дергаетесь на меня, будто я при делах. Пусть та девушка сама разбирается, надо будет – пойду свидетелем.

В протоколе, составленном на диво быстро, он вычеркнул все слова, с которыми был несогласен, то есть фактически остались лишь схемы и расстояния. Один из прапорщиков возмутился, причем очень нецензурно возмутился, папик зло нахмурился, девица под настроение произнесла: «Вааще козел!»

В это время приехал эвакуатор и еще две машины, из которых вышли и направились к ментам хорошо одетые парни. Прапорщики заскучали и тоже попытались вызвать подмогу, но дежурный гаец послал их подальше и порекомендовал обратиться к табельному оружию или к ОМОНу.

Дальнейшее разбирательство прошло очень быстро. Машину Саши загрузили на грузовичек, менты юркнули в «Жигули» и умчались на промысел, Олег сотоварищи разошлись по своим транспортам и тоже уехали. На слякотной дороге остались стоять блондинка и ее папик: они чего-то вовремя не подсуетились по поводу вывоза раненного «Фольксвагена». Но совсем скоро свидетелем былой аварии остался стоять лишь вяз, которому было абсолютно наплевать на людские страсти-мордасти.