Фред Варгас - Холодное время

– Послал своего друга на гильотину, – сказала Фруасси.

– У таких людей друзей не бывает.

– А почему, – сказала она, поднимая нос от экрана, – после Алисы Готье он взялся за Мафоре? Почему не за Гонсалеса или Брегеля?

– Напустив нас на Общество Робеспьера, он понимал, что мы узнаем, что Мафоре был одним из его основных спонсоров. И сочтем, что цель преступника – уничтожить Общество, а вовсе не какого-то туриста, десять лет назад побывавшего в Исландии.

– Ну, конечно, – снова вздохнув, повторил Мордан. – И все же стрелять в вас было рискованно.

– Не рискованнее, чем в любого другого. Он боялся, что Амадей, самый ненадежный кирпичик в его строении, в конце концов уступит моему напору. К тому же сразу по возвращении из Исландии я отправился к братьям. Это означало, что я там что-то нашел, каким-то образом прознал, что на самом деле произошло на теплом острове. Когда вчера вечером я сел в машину, он последовал за мной. Я направился в Брешь, что подтвердило его худшие опасения. На этот раз он никак не мог оставить нас в живых. Он был готов. Он поехал по скоростной трассе, обогнав меня, пока я кружил по проселочным дорогам, чтобы оторваться от жандармов. Потом через дырявую ограду проник в лес, походя обезвредил Селесту и Марка и двинулся прямо на нас.

– А вы не слышали выстрелов в лесу? – спросил Вуазне.

– Лес находится на расстоянии почти двух километров от дома, кроме того, ветер дул в другую сторону. Если бы Брюнет не был проинформирован о моей поездке в Исландию, Данглар, он бы не решился на крайние меры, будучи уверен, что мы сосредоточились на Обществе и рано или поздно арестуем Франсуа Шато. Мы бы взяли его по-тихому, в понедельник, на выходе из паркинга. Он бы не ранил Селесту и не стрелял бы в нас. Хочу вам всем напомнить, что постороннему человеку нельзя сообщать никаких сведений частного порядка ни об одном из сотрудников уголовного розыска. Даже если он просто вышел пописать или покормить кота. Даже если этот посторонний кажется вам симпатичным, испуганным и готовым сотрудничать. Прошу прощения, Данглар.

Данглар подождал немного, потом встал, и к нему вдруг вернулась его сдержанная, полная достоинства элегантность. Адамберг, не склонный ни к каким излияниям чувств, особенно патетическим, даже отступил, но на лице Данглара он не заметил даже намеков на пафос.

– Позвольте мне, – сказал майор спокойно, – от всей души поздравить вас. Я со своей стороны допустил грубейшую ошибку, которая могла и даже неминуемо должна была повлечь за собой смерть четырех человек, вашу в том числе. Вследствие чего я сегодня же вечером представлю вам прошение об отставке.

– Вечером не получится, – ответил Адамберг, словно отклоняя приглашение на ужин. – Сегодня воскресенье, а в воскресенье я ничего не читаю. Завтра тоже не выйдет – нам надо будет попотеть над рапортом, так что мне необходимо будет ваше перо. Потом тоже нельзя, потому что я попросил трехнедельный отпуск. А в мое отсутствие руководить конторой будете вы.

Куда он поедет? – подумал Данглар. В свои Пиренеи, само собой, обмакнуть босые ноги в зеленые воды По.

– Это приказ? – спросил Мордан, вытянув наконец шею.

– Приказ, – подтвердил Адамберг.

– Это приказ, – шепнул Мордан Данглару.

– А теперь все свободны, – тихо сказал Адамберг, – сегодня воскресенье.

Вейренк схватил Адамберга за руку, когда тот уже направлялся к выходу.

– И все же, не будь бригадиров, ты бы живым оттуда не выбрался.

– Кто знает. Ведь афтурганга не бросает тех, кого вызвал к себе.

– Ах, ну да, я и забыл.

– Ну, если уж на то пошло, – пробормотал Данглар, шедший следом за ними, – афтурганга, видимо, вызвал и жандармов из Сент-Обена.

– Если уж на то пошло, – отозвался Адамберг, – впервые за долгое время, майор, я услышал от вас что-то умное.

Теперь я уеду со спокойным сердцем.

Поужинав, Адамберг и Франсуа Шато прошлись по пустому скверу острова Сите по направлению к статуе Генриха IV. Шато еще не опомнился от ужаса и возмущения, вызванного рассказом Адамберга о его секретаре Брюнете – Шарле Рольбене.

– Представьте себе, судья-каннибал. Шарль! Шарль зарезал своих спутников, чтобы их съесть! Нет, какой кошмар, у меня это не укладывается в голове.

Шато повторил эту фразу уже дюжину раз, склоняя ее на все лады. Сегодня вечером он был самим собой, а не Робеспьером. Медальон он не надел, Адамберг был в этом уверен.

– Он заговорил? – спросил Шато.