Дэвид Болдаччи - Абсолютная память

Лафферти покраснела и отложила ручку.

Богарт подался к Декеру.

– Похоже, этот человек объявил вам персональную вендетту. Есть какие-то мысли, кем он может быть?

– Если б они у меня были, я бы уже поделился этой информацией с полицией Берлингтона.

– Мы все вместе работаем над этим, – сказал Богарт, уже без вежливой улыбки.

– Рад, что вы так считаете.

– То есть вам никто в голову не приходит?

– Когда я разговаривал с Леопольдом, он сказал, что я оскорбил его в «Севен-илевен». Примерно за месяц до убийства моей семьи. Однако я никого там не оскорблял. А если б у кого-то возникли со мной проблемы, я бы это запомнил.

– Вы утверждаете, что ваша память непогрешима?

– Я утверждаю, что вспомнил бы человека, если б поссорился с ним.

– Но прошло много времени, вы вполне могли забыть. Какой-то незначительный эпизод, на вид совершенно безобидный… Вы могли даже не заметить. Мы все упускаем какие-то вещи. А память склонна к ошибкам по своей природе.

– Когда вы родились?

– Что? – резко переспросил Богарт.

– Скажите, когда вы родились. Месяц, день, год.

Богарт взглянул на Лафферти, потом произнес:

– Второе июня тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.

Декер моргнул раз пять и сказал:

– Значит, вы родились в воскресенье.

Богарт откинулся назад.

– Верно. Конечно, тогда я этого не знал… А как вы узнали? Заглянули в мое личное дело?

– У меня нет к нему доступа. И всего пять минут назад я не подозревал о вашем существовании. Если вам нужны еще доказательства, я могу проделать то же самое для вашей коллеги.

– И в чем мысль?

– Я бы вспомнил стычку с кем-либо в «Севен-илевен» и через семнадцать месяцев, и через семнадцать лет.

– Значит, вы думаете, Леопольд лжет?

– Я думаю, Себастьян Леопольд – не тот, кем он хочет казаться.

– И кем он хочет казаться?

– Бездомным и сильно не в ладах с головой.

– То есть вы говорите, что он не бездомный и с головой у него всё в порядке?

– Я говорю, что считаю его опасным.

– Но вы сами сказали, что он не мог быть школьным стрелком. Вы думаете, он убил вашу семью?

– Он не мог сделать этого лично. У него есть алиби и на ту ночь. Но я продолжаю обдумывать его возможную причастность к этим делам.

– Почему?

– Он признался в преступлении, за которое светит смертная казнь. А сейчас он исчез. Случайностью может быть что-то одно, но не то и другое сразу.

– Значит, вы думаете, что он причастен к убийствам. А сейчас он исчез?

– У меня нет доказательств. И даже если мы его найдем, то не сможем выдвинуть обвинения. У нас на него ничего нет. Вообще ничего.

– Так почему вы считаете, что он причастен?

Этот вопрос задала агент Лафферти.

Богарт обернулся к ней, казалось, удивленный тем, что она вообще заговорила.

Декер смотрел женщине в глаза.

– Потому что он непонятен. А я не люблю непонятных людей.

Декер оставил Богарта и Лафферти в маленьком читальном зале и прошел через коридор в столовую. Отсюда все началось, и обширный зал со старым линолеумом в шашечку будто призывал к себе Амоса.

«Возможно, как песни сирен, влекущие моряка к гибели».

Он обошел столовую по периметру, заглянул в морозильник, завернул за угол и осмотрел кухню. Потом вышел на внешнюю разгрузочную площадку, от которой шла тропинка к лесу. Сначала они думали, что стрелок ушел этим путем. Ну, многие до сих пор так думали, поэтому эксперты прочесывали тропинку и ее окрестности с того момента, как Декер сделал свои открытия в столовой.

Но Амос больше в это не верил.

Он вернулся внутрь и уселся на один из стульев в столовой. Широкая задница Декера свесилась по обе стороны сиденья, и ему показалось, что он слышит жалобный крик тонких ножек стула, не привыкших поддерживать массу, какую редко встретишь в средней школе.

Так чем же стрелок на самом деле занимался в столовой? Отсюда далеко до места, где он начал свою вечеринку. Самая удаленная часть школы, если не считать кабинетов администрации и библиотеки, где даже ранним утром могут оказаться люди.

7:28 – Мелисса Далтон слышит чпокающий звук, когда открывает дверь морозильника.

8:41 – Человек в камуфляже попадает на камеру.

8:42 – Дебби Уотсон получает заряд картечи в лицо и погибает.

Итого неучтенным остается час и тринадцать минут. Что заняло это время? Был ли он уже одет и вооружен? Чего ждал? И ждал ли вообще? Возможно, он что-то делал . Возможно, делал что-то, критически важное для его плана, и на это потребовалось время.