Майкл Мортимер - Тайна Девичьего камня

— Я не знаю, куда мы идем, — сказала она, — а вы?

Он только слегка рассмеялся в ответ.

— Не играет никакой роли, — сказала она, — самое главное идти.

Она заговорила другим тоном.

— Знаете, я до сих пор храню те пилюли, которые вы дали мне перед самой войной. Это было, когда я сошла с того парохода в Нью-Йорке, как там он называется?

— Теплоход «Дроттнингхольм».

— Точно. Я помню, что эти пилюли надо класть под язык.

— Правильно, — отозвался он.

— И если тебя арестует гестапо… — начала она, но потом словно сбилась и засмеялась.

— Если тебя арестует гестапо, — продолжил он, — надо положить пилюлю под язык, и если потом ты будешь вынужден… тогда надо разжевать ее до конца.

— Как там? Повторите. Если только проглотить пилюлю…

— …она выйдет естественным путем, не причинив никакого вреда, — сказал он. — Но если разжевать ее до конца, через несколько минут наступит смерть.

Он слегка улыбнулся:

— Я говорил это много раз, но вы знаете, что и британское, и американское государство чрезвычайно благодарны вам за то, что вы сделали для союзников. Поскольку я стоял во главе… шпионской деятельности, я имел обо всем полное представление. И сегодня могу сказать честно, что вы, Ги Ги, снабжали нас очень ценной информацией о шведских дворянских семьях, которые симпатизировали Гитлеру.

Она промолчала.

— С вашей помощью нам удалось избежать массы проблем со шведскими подразделениями, в первую очередь с некоторыми фирмами, принадлежавшими этим дворянским семьям. Мы смогли помешать их торговле с нацистами только благодаря тому, что вы нам на них указали.

— Хорошо, — сказала она. — Я рада, но мне это ничего не стоило.

— Но для нас это очень много значило.

— Фу. Надо было просто мимоходом услышать то одно, то другое на коктейльных вечеринках в Стокгольме. Или на борту круизного судна через Атлантику. Но вы должны обещать мне то же, что обещали тогда: никогда никому это не рассказывать.

Он сказал, что обещает.

— Но, Ги Ги, — обратился он к ней.

— Да?

— Выкиньте эти таблетки. Их нечего хранить.

— Да, наверное, не стоит.

К ним подошел широкий мужчина с бородой.

— Простите, можно попросить у вас автограф?

Он протянул ей ручку с чернилами и свежий номер «Нью-Йорк дейли херальд».

— Нет, нельзя, — спокойно ответила она, продолжая идти.

Мужчина шел следом.

— Умоляю, — обратился Стефенсон к мужчине, — оставьте мисс Г в покое. Она никогда не дает автографы.

— Пойдемте, — тихо произнесла она, и быстрым шагом они незаметно вошли в универмаг «Блумингдейл».

Охранники не обратили на них внимания, бородатый мужчина исчез, и они быстро встали на скрипучий эскалатор, который рывками привез их на один из верхних этажей. Когда она положила руку на резиновый поручень, он заметил пастельно-розовый лак на ее ногтях и золотое кольцо-печатку без монограммы на левой руке.

Она надвинула шляпу на самый лоб и сняла солнечные очки.

— Рядом с цветочным отделом есть маленький кафетерий, — сказала она, — мы можем там что-нибудь выпить.

— Конечно, — отозвался он и в первый раз заглянул в зелено-голубые глаза с сильно накрашенными ресницами в сетке глубоких морщин. Уши были прикрыты седыми прядями.

Они дошли до кафетерия, и он на ходу заказал у молодой официантки два «Эппл Мартини» на столик у окна.

Услышав это, она возразила:

— Нет, мы лучше займем столик за ширмой.

Он сразу же исправился, и официантка кивнула.

— Извините, — сказал он, когда они сели за одним из самых дальних огороженных столиков между обитыми бархатом стенами, — мне следовало бы подумать, что вы хотите побыть одна.

Она закурила еще одну сигарету и, подняв брови, бросила спичку в пепельницу.

— Вы ошибаетесь, Вильям, — возразила она, — я не хочу быть одна. — Она глубоко затянулась и посмотрела в стол. — Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Пока не принесли напитки, они сидели молча, а потом подняли тост за союзников.

— Как вы думаете, может быть, мне надо было это сделать, — спросила она, — принять одно из приглашений Гитлера?

Он только слегка улыбнулся в ответ.

— Только в одном можно быть уверенным, — продолжала она, — они бы никогда не стали меня обыскивать. Я могла бы легко пронести под платьем пистолет. И когда бы я достаточно близко подошла к Гитлеру, может быть, даже бы осталась с ним наедине — пафф!

— Да, может быть, из этого что-нибудь бы вышло, — сказал он. — Но что бы с вами было потом?