Елена Келен - В то далекое теплое лето

– То есть они его усыновили? – уточнила Наталья.

– Над мальчиком оформили опекунство с правом наследования, а его приемной семье дали вольную, – пояснил Карецкий и продолжил: – Елизавета Павловна души не чаяла в мальчишке, растила сорванца, будто собственное дитя, а о Михаиле Николаевиче и говорить-то нечего, рад он был несказанно, и даже старая ведьма Ольга Федоровна в конце концов признала байстрюка своим внуком и уже лежа на смертном одре просила у него прощение, держа за руку.

– Он ее простил?

– Конечно, а как же иначе? Ведь она была его родной бабкой, плохой или хорошей, не ему судить. А вот с кузеном у него как-то сразу не заладилось.

– Характерами не сошлись?

– Можно и так сказать. Приемышу-то не зазорно было с дворовыми мальчишками дружбу водить, а лучшим другом был молочный братец.

– То есть кузнец с семьей остались у Милорадовых? Но ты же сам сказал, что они получили вольную?

– Получили, но из имения их никто не гнал, тем более что они тоже к молодому баричу привязались, а сам он одно время свою кормилицу матушкой звал. Евгений же общаться на равных с крепостными считал унизительным, к тому же он помнил, как их усадьбу подожгли. Холоп для него был только холопом, даже если в жилах текла наполовину барская кровь. Настасья целиком поддерживала сына, но до поры до времени помалкивала, все-таки находилась в доме князя на полном иждивении.

– Почему же на полном иждивении? Ведь она осталась богатой вдовой, разве нет?

– В том-то и дело, что нет. Ее муж при жизни был заядлым игроком и, как выяснилось потом, оставил после себя огромные долги. Так что все расходы на содержание бедных родственников взяли на себя Милорадовы, ближе их у Настасьи Петровны никого не было. Михаил Николаевич воспитывал мальчишек одинаково, различия между ними не делал. Выписывая лучших заморских учителей, дал им хорошее образование. Они оба отлично фехтовали, стреляли, скакали на лошадях и к тому же слыли галантными кавалерами, прекрасно танцевали, а потому были желанными гостями на всех балах и светских приемах. Им прочили блестящее будущее и завидные партии…

– Но этого не случилось, почему?

– Не случилось… – Алексей привстал и оттолкнулся веслом, направляя суденышко к берегу. – Сначала умерла Елизавета Павловна. Я уже говорил, что она была очень слаба здоровьем, а последнее время особенно, и той осенью долго и сильно болела. Вдовцом князь пробыл не долго, где-то через год он снова женился, и женился на своей утешительнице, Настасье Петровне. Евгений стал для него не только племянником, но и сыном, а значит, и законным наследником.

– Он, что, предпочел его своему родному сыну?

– Нет, что ты, князь бы так никогда не поступил, но порой имя и кровь в обществе значат гораздо больше, чем богатство, а уж вкупе с последним… Байстрюк отчетливо понял это, когда впервые по-настоящему влюбился, и любовь эта казалась ему взаимной.

– Но она выбрала Евгения? – перебила Наташа, догадываясь, что он скажет.

В этот момент лодка чиркнула о дно, поднимая илистую муть. Алексей спрыгнул в воду и вытянул суденышко на берег.

– Ну, вот и все, приплыли, – сказал он, подавая девушке руку.

Наталья, опираясь на нее, встала.

– Я ведь права?

– Держись, а то ноги замочишь, – Карецкий легко приподнял ее и перенес на твердую почву. – Она выбрала другого, но теперь это уже не важно.

– Почему?

– Я не люблю ворошить прошлое.

– Тем более свое, – прошептала девушка.

– Что?

– Да так, ничего, – отмахнулась она, но под пронизывающим взглядом Карецкого все же сказала: – Алексей, это ведь ты про себя рассказывал? Это ведь ты милорадовский байстрюк, да?

– А хоть бы и так, что с того? Порой я и сам не понимаю, было это или нет, – выдавил Карецкий, опуская глаза.

– Алеша, расскажи мне все, пожалуйста, – попросила Наташа.

– Да я и так уж много чего тебе рассказал, наверняка лишнего сболтнул.

– А что случилось потом, почему все-таки Елена, ее же звали Елена? – на всякий случай уточнила она, отметив странный взгляд Алексея, – пошла под венец с Евгением, а не с тобой?

– Видишь ли, ее отец давно был не прочь породниться с Милорадовыми, но перед ним вставал вопрос, за кого отдать дочь: молодой княжич был для него незаконнорожденным, сыном крепостной, а племянник, хоть и носил с рождения фамилию Милорадов, был беден как церковная крыса. Женитьба старого князя на Настасье упростила задачу, а тут еще и Евгений посватался.

– А разве твой брат не знал, что вы с Еленой любите друг друга?