Елена Келен - В то далекое теплое лето

На другой день, набравшись смелости, Климова все же решилась подойти к подруге.

– Рит, я сегодня вечером не смогу пойти с вами и завтра тоже, в общем, знаешь что, гуляйте лучше одни, без меня, как раньше…

Озерцова, казалось, ничуть не удивилась.

– Это из-за Володьки, да? – прямо спросила она.

Наташа кивнула.

– Ты моя подруга, и я не хочу тебя обманывать. Я не хочу встревать между вами, понимаешь. В последнее время я чувствую себя ужасно виноватой перед тобой, только не знаю в чем… В общем, я так больше не могу. – Выговорившись, она почувствовала, что с души словно камень свалился.

– Да не терзайся ты так, все нормально, – успокоила ее Марго, – я поговорю с Володькой.

– О чем?

– Ну… Видишь ли, только давай без обид, мы тут с ним недавно поспорили….

– То есть как поспорили, про что? – опешила Наталья, пристально глядя на подругу.

– Про тебя, – ничуть не смутилась Озерцова. – Понимаешь, Наташ, все очень просто, Крав заявил, что, если он захочет, то не пройдет и месяца, как ты по уши в него втрескаешься, словно все эти школьные дурочки, и будешь бегать за ним как собачонка. Но я-то тебя хорошо знаю…

– И что же достанется победителю? – перебила ее Климова, не узнав своего голоса.

– Мне, если выиграю я, – французские духи. Представляешь, «Клима», такие классные…

– А если выиграет он?

– Я ему книжку Ефремова обещала отдать, «Лезвие бритвы» называется. Крав ведь помешан на этой литературе. Вот только где ее взять? Мне мать с работы вместо нее «Тайс Афинскую» принесла, по жребию вытянула. У них там сейчас книги так распределяют. Наташк, а ты что, действительно в него влюбилась?

Наташа ничего не ответила, но назавтра отозвала в сторону Марго и Владимира и молча протянула новенький, взятый из семейной библиотеки томик Ивана Ефремова.

– Зачем это? – не понял Кравченко.

– Ты выиграл, Володя, просто у Ритки сейчас нет этой книги, а у меня есть. – Она повернулась и ушла, оставив их объясняться вдвоем.

Больше всего ей хотелось укрыться от всех и умереть. К ней никто не пришел, да и телефон не разрывался от звонков. Она проревела в подушку всю ночь, а утром, пряча от матери опухшие от слез глаза, собралась и пошла в школу.

Первым уроком была алгебра – контрольная.

– Что с тобой, ты не заболела, часом, Наташа? – участливо спросила математичка.

Климова отрицательно покачала головой, пытаясь сосредоточиться на заданиях под любопытными взглядами одноклассников.

– Наташ, – тихо позвал ее Кравченко, сидевший сзади. – Наташ, – он слегка коснулся ее плеча.

– Клавдия Михайловна, мне отсвечивает с доски, можно я пересяду на первую парту? – попросила она.

– Конечно…

Владимир вернул книгу через несколько дней. Он просто подошел к Наташе перед уроком и, словно ничего не случилось, положил ее на парту.

– Спасибо, я прочитал.

– Но я отдала насовсем, – растерялась Климова.

– Не решай за меня, Нат. Я спорил с Марго, а не с тобой.

Кравченко круто развернулся и направился к прихорашивавшейся Ритке.

– Держи, – сказал он, доставая из кармана синенькую коробочку духов.

– Ой, какая прелесть, – всплеснула руками Озерцова и, не заботясь о том, что ее слышит весь класс, звонко воскликнула: – Так значит, ты все-таки мне проспорил? А ведь я тебя предупреждала, помнишь? Я знала, я всегда знала, что наша Натали – стойкий оловянный солдатик и никогда не подведет подругу.

– Я все помню, Марго. Честно признаю, я действительно проспорил, этого, надеюсь, достаточно.

– Да… Подожди, – вдруг спохватилась Ритка, распаковывая духи. – А как же тогда понимать Наташкины слова?

– Понимай как хочешь, – досадливо бросил Владимир и, обращаясь не столько к Марго, сколько к притихшему классу, продолжил: – Спорить-то я спорил, а в дураках оказался сам. Это не она, а я втрескался в нее по уши и теперь готов бегать за ней как собачонка. Есть еще вопросы?

По рядам пронесся удивленный ропот и стих. Наташе показалось, что она ослышалась, но завистливые взгляды девчонок и восхищенные ребят говорили об обратном. Марго ошарашено уставилась на соперницу:

– Ну спасибо тебе, подружка, удружила…

А Володька обернулся к Наталье и открыто спросил:

– Теперь-то мы можем с тобой встретиться и спокойно поговорить?

– Оставь меня в покое, – твердо отчеканила Наташа, собирая в кулак жалкие остатки воли, чтобы не разреветься белугой. – И не смейте мне больше звонить, ни ты, ни Марго, – добавила она, запихивая в портфель разложенные учебники.