Василий Боярков - Легенда о капитане Бероевой

Двадцатидвухлетний парень, он чередовал вахту с американцем Биллом Уоркеном; молодой человек был выше своего коллеги не менее чем на двадцать пять сантиметров, а своим просто огромным телосложением мало напоминал ту профессию, к какой сам в итоге себя причислил; выражаясь проще, его фигура была довольно внушительной и отличалась спортивной комплекцией, в результате чего становилось очевидно, что физическим упражнениям он отдает предпочтение гораздо больше, чем чему-то другому; походка несколько неуклюжая – она напоминала собой по большей части медвежью; лицо юное, еще почти детское, не отличалось особой привлекательностью – оно выглядело и овальным, и очень вытянутым; черные глаза, под цвет густым волосам, смуглая кожа и в основном прямой нос, но с небольшой аккуратной горбинкой, безо всяких сомнений, выдавали в нем принадлежность к кавказской национальности; одет он был в черную форму войск специального назначения.

Появление раненого радиста, увидевшего троих заговорщиков, экипированных для выхода из теплой «Зимовки» наружу, могло спутать все планы, разработанные и основательно, и четко, и в том числе тщательно, – ну и что, что пока он был обеспокоен рукой? – потом у него могли появиться вопросы дополнительные, и совсем им сейчас ненужные; в общей сложности так все и случилось, и, едва столкнувшись с ними «в дверях», Алиев, увидев одетого в теплые вещи Джордана, неподдельно удивился и тут же осведомился:

– Вы куда, мистер Майкл? Надолго? А я к Вам с бедой.

Медицинский работник переглянулся с Бероевой; та со своей стороны опустила вниз верхние веки и, чуть задержав их в таком положении, вернула обратно; на всех языках это означало одно и тоже – условленный знак согласия; во всяком случае, не говоря ни единого слова, девушка прекрасно дала понять, что согласна на вынужденный осмотр и сопутствующие ему медицинские процедуры.

– Ну-с, что тут у нас? – произнес Майкл, подхватывая поврежденную руку и начиная рассматривать рану.

– Взялся оголять отпаявшийся провод, – пояснил Магомед, пока врач раздевался, – от большой нагрузки такое у нас периодически происходит; ремонтируя, оплетку я держал двумя пальцами, а оголяя концы, направил почему-то нож внутрь, то есть к телу, а не, как это обычно принято, от себя, или наружу; в конце концов я немного не рассчитал очередного движения, в результате лезвие соскочило и, соответственно, полоснуло меня по ладони; потекла кровь, я попытался ее остановить своими силами, но, как видите, мои старания не увенчались в итоге успехом.

– Ложись на кушетку, – приказал Джордан, указывая на хирургический стол.

Как только парень исполнил его указание, врач перетянул ему руку медицинским жгутом, наложив его несколько выше ладони, а затем стал набирать лекарственные жидкости в два разных шприца.

– Почему два укола, Док? – приподнимаясь на локтях, выдал свое внутреннее беспокойство радист. – Обычно всегда делают только один.

– Чтобы кровь быстрее остановить, – не задумываясь, соврал профессиональный американский медик, так и продолжая наполнять обе емкости, – сильное кровотечение, но ты не переживай, – придал он своему голосу шутливое выражение, – если что, здесь присутствует ваша полиция, – имелась в виду Бероева, – и мне, собственно, будет не отвертеться.

Хотя это изречение и было сказано полушутливым тоном, но оно не лишено было своей доли истины, и лишь только первый раствор был «запущен» под кожу, как Алиев в ту же секунду стал медленно, но уверенно засыпать.

– Почему, доктор? – только и успел он произнести, как сознание его полностью «отключилось».

– Все ли с ним будет в порядке? – поинтересовалась Оксана, едва он стал сопеть, передавая, что уже полностью погрузился в сонное состояние.

– Да, – заверил специалист медицинской службы, – через шесть-семь часов он непременно проснется… нам ведь сейчас радиостанция не понадобиться? – сказал он то ли в шутку, а может быть, и всерьез.

– Нет, – заерзала на своем месте оперативница, понимая, что время плавно натягивается, – давайте лучше, Док, уже побыстрее заканчивайте: не забывайте, что у нас и еще есть одно дело, причем ничуть не менее важное.

Далее, Джордан быстренько зашил основное место ранения, применяя привычные навыки, накопленные им за долгие годы хирургической практики; закончив эту привычную в основном для себя процедуру, он оставил спящего радиста на своей врачебной кушетке и в тот же момент стал кутаться в теплую куртку, не преминув поставить всех в известность, что операция завершилась: