Виталий Патлис - HOMO CARCERE. Человек в тюрьме

Поэтому я не могу смотреть старые фильмы. Теперь они созданы для других людей.

Таблица ценностей перепутана строчками. Голубое небо, про которое когда-то давно рассказывала мне мама, вовсе не голубое – оно серое и опасное. Со свинцовыми тучами, летящими низко-низко: ещё чуть-чуть и заденут тебя по макушке.

Как жить с этим? Возможно ли? Не в созданном големом государстве исправительно-воспитательных учреждений о колючей проволоке, а в «свободном» светском мире? У меня нет ответа на этот вопрос. Надеюсь, он появится позже, когда я немного оклемаюсь от перенесённого хука слева, что мне прилетел от правосудия. И если не вернусь за решётку снова – такое более чем возможно; успеть бы, в этом случае, дописать книгу.

Вместо желанного предвкушения от просмотра любимого фильма я тупо таращусь в ящик ТВ, где мелькают люди без лиц, хозяйничают беспринципные монстры, светятся холёные правители с харями-будками, не влезающими в экран. Где текут кровавые моря, где на волнах колышутся трупы, а на берегу, в разгар этой пирровой победы буратинят со звёздами предприимчивые дельцы, ограбившие страну: в эту честь они устраивают бесконечные пиры в канун надвигающейся чумы.

«Доброта» нынче ругательное слово. А «справедливость» отмирающий рудимент, совершенно не нужный нынешней власти. Хвост виляет собакой.

Не стану скрывать, моя вера после посещения СИЗО пошатнулась. Я не ожидал встретить такого цинизма и бесправия. Я не предполагал, что заключённые продолжают оставаться пушечным мясом и скотом. Когда-то я изучал страшные ГУЛАГовские хроники тридцатых годов двадцатого века и вдруг сам попал на жуткий конвейер перековки. Время внутри периметра, ограниченного по углам сторожевыми вышками застекленело, замерло и осталось таким же, как восемьдесят лет назад. Ещё немного и оно отправится вспять, вглубь беспросветного средневековья.

Вот как говорит о таком Б. Акунин («Бох и Шельма»): «Прочная власть стоит на двух ногах: строгости и справедливости. Если одна нога короче другой, власть хромает, может не удержаться» .

В нашем случае – одну ногу ампутировали. Вот вам и инвалид, монструозный уродец, которого заодно ещё и оскопили, лишив возможности эволюционировать, как завещал великий Дарвин. Оттого и тупая животная злоба, и безжалостность судебной вертикали нынешней власти – когда всё будущее только в прошлом: в заколюченном ожерелье ГУЛАГа, в сырых подземельях средневековой инквизиции да в угарном безумии и безнаказанности опричнины Иван Четвёртого Васильевича.

Если вы думаете, что работа следователя по делу заканчивается после оглашения приговора и передачи осуждённого в систему исполнения наказания, то это не всегда так. Особенно если следователь мстительный. Знаю одну историю, когда человека осудили на 7 лет по «моей» 159 статье – мошенничество. Отправился этот человечек в лагерь и рассчитывал на возможность УДО (условно-досрочного освобождения). Однако же затаил на него зуб, уж не знаю по какой причине, следователь прокуратуры. Ничтоже сумняшеся, рисует наш слуга фемиды человеку новое дело и согласно следственно-процессуальному кодексу два раза в год выдирают нашего человечка из колонии снова в СИЗО. Тем самым уже нарушая условия предоставления УДО. Не важно, виноват ли он по этому новому делу или нет.

Вопиющих случаев на судах огромное множество. Некоторые похожи на анекдоты, если бы от них не хотелось плакать.

Например, дают слово терпиле (то есть потерпевшему). Тот официально, под протокол заявляет – «Напал на меня в подъезде не подсудимый. Можете ещё раз посмотреть видеозапись с камеры – там совершенно другой человек». В итоге встаёт судья и сообщает, что у суда нет оснований не доверять сотрудникам полиции и обвинению, а потерпевший, как любой человек, может ошибаться. Приговор – два года колонии.

Или ещё. На хоккейной тренировке от случайного попадания шайбы в голову скончался подросток. Тренер спортивной школы арестован. После вскрытия тела погибшего выясняется, что у парня была врождённая аневризма, и даже небольшого удара достаточно для летального исхода. Три разных независимых экспертизы указывают на данный факт. Но следствие «заказывает» ещё одну, четвёртую, которая никакой аневризмы почему-то не находит. И тренер отправляется в места не столь отдалённые.

Что сделали эти люди следователям и судьям? Какие счёты с ними сводит наше правосудие? Ради какой благой цели?

Ответ один – система не может ошибаться. Решение должно быть подогнано под условие, если даже к этому нет поначалу никаких предпосылок.