Александр Седалищев - Отцова ноша

А дети все выросли и разлетелись кто куда. Дочь в райцентре с мужем и двумя детьми живет. Преподает в начальной школе. Внуков часто в деревню к ним отправляет. Сыновья еще холостые и живут в свое удовольствие в городе. Оба образование получили и имеют работу. Сидят в теплом помещении и в ус не дуют. На все вопросы матери о женитьбе отмалчиваются. Как-то вот так жизнь и течет потихоньку у Сыромята. И он ее не торопит. Живет и работает, как ему хочется.

Когда Сыромят в очередной раз зашел в дом, в кармане зазвонил и запрыгал телефон.

– Привет, Сыромят, – сквозь обычные хрипы и попискивания в трубке раздался голос Терехи, Терентия Абрамова.

– Привет. Где вы?

– Коля подъехал только что. Выезжаем. Через три часа будем у тебя.

– А-а, значит, в лес завтра. Только Данил очень торопится. Пойду коней спущу с привязи, пусть покормятся, а вечером опять привяжу.

– Понял, Сыромят. Постараемся без задержек.

Так-то, наверное, будет лучше, подумал Петр, отключая трубу и откинувшись на диван. Не надо торопиться. Данил подождет. Не впервой. Вещи пусть остаются в санях и переметах, там нет ничего, что мороза боится, а лошадей надо отвязать, пусть еще покормятся. Вечером снова надо будет привязать их, чтобы к утру были готовы к дальней дороге.

В загоне были привязаны три лошади, из которых только две, его собственные, были приучены к саням. На не очень крупной, но весьма выносливой пегой лошади по имени Холорук планировал ехать сам Сыромят, а третью он одолжил на время у родственника. На ней можно было ездить только верхом. Четвертая лошадь была у Данила и тоже могла ходить с санями. Завидев хозяина, Холорук заржал, вскидывая голову, как бы спрашивая что-то. Обе лошади Сыромята были упитанные, и даже на морозе без движения их шерсть заиндевела; лошадь родственника была уже старой и ходила только под седлом, зато была спокойна как удав. Эту лошадь Сыромят планировал дать Терентию, как самому беспокойному и неусидчивому, да и весом особо не вышедшему. Он ее взял под слово, что не заездит и вернет хозяину в целости и сохранности, хотя при этом и он, и родственник понимали, что такая договоренность с Сыромятом – излишняя. Вторая его лошадь была молодой и крепкой. Ее он планировал под Колю, располневшего в последнее время не в меру. При этом он, представляя своего друга, лезущего на лошадь или слезающего с нее, в душе посмеивался.

Мороз к обеду немного отпустил. Вообще, осень в этом году затянулась. До последнего стояли теплые дни, морозы за сорок пришли только к середине ноября. На свои угодья Петр обычно выезжал только по морозу. Не любил он начинать охоту рано, лишь только первый снег ляжет и озера покроются льдом. Зато шкурки соболей у него всегда были как на подбор – зрелые, пушистые и с густым подшерстком. Да и дома по осени забот хватает. Вот и в этом году решил дождаться морозов. С этим вначале категорически не соглашался его новый напарник Данил, полагавший, что они упустят время и соболь перекочует, но, не имея своих угодий, Данил был вынужден согласиться с Сыромятом. Когда он соглашался охотиться в этом сезоне вместе, он, конечно же, знал, что Сыромят каждый год выезжает на угодья позже всех, но тут было одно «но». Каждый из них не признавал технику, любили они охотиться на лошадях. Оба полагали, что снегоходы, которых ныне развелось множество, распугивают дичину, поэтому принципиально не покупали их и по старинке ходили или пешком, или на лошадях. В деревне таких «древних», как про них говорили, осталось только двое, вот и решили они в этом году охотиться совместно, хотя Данил возрастом был на десять лет младше Сыромята.

Друзья приехали после обеда и довольно долго и подробно объяснялись, из-за чего задержались, хотя все их объяснения, скорей всего, были нужны более им самим, нежели Сыромяту или Данилу. Ведь, по сути, деревенские всегда жили неспешно, никуда никогда не торопились. Это только в городе подсчет времени идет на минуты, а в деревне время считают от рассвета до полудня, а затем до заката, или считают от дойки до дойки, от полива до полива, а на сенокосе – от одного перерыва до другого.

Вечер прошел оживленно. Испробовав городских гостинцев, долго сидели и вспоминали былые времена, друзей. Порой хохотали до упаду, порой грустили по ныне уже ушедшим друзьям, планировали охоту. Когда Сыромят или Данил начинали рассказывать про угодья и свои приключения, сами возбуждаясь от своих рассказов, а может, немного и похваляясь, но, наверное, в большей степени желая подбодрить друзей и разбудить в них притупленные городской жизнью охотничьи инстинкты, все замирали и чуть ли не в рот залезали рассказчику, разными способами выражая в самые ключевые моменты рассказов свои эмоции. А может, на самом деле Сыромят да Данил были хорошими рассказчиками? Этого после нескольких рюмок горячительного и не разберешь ведь. Данил, приглашенный в компанию для знакомства, освоился и, соблюдая деревенскую степенность, зажав свой характер в кулак, никакой нетерпимости по поводу опоздания не выказал. Терентий и Коля были выходцами из деревни, хотя жили и работали в городе, поэтому все деревенское им было не чуждо, однако определенные тонкости жизни в деревне все-таки у них поутратились.