Александр Седалищев - Отцова ноша

Каждая осечка для охотника, прицелившегося и ожидающего звук выстрела и толчок в плечо, сродни тому, что его окатили холодной водой.

Для Коноккоя весь мир сузился до размера пасти рычащего зверя. Шипение ружья и выплюнутый пыж только раззадорили медведя, и он начал наступать, стоя на двух ногах. Судорожно разломив ружье, Коноккой принялся вытаскивать пустую гильзу и одновременно отходить назад.

И вот тут ко времени оказалась поддержка Туйгуна. Видать, он все-таки укусил медведя и тот крутнулся вокруг себя, размахивая лапами, желая схватить собаку. Этой секунды хватило охотнику для того, чтобы всунуть в патронник другой патрон. Взведя курок, он вновь прицелился в медведя и, почти всунув ствол ему в пасть, нажал на спусковой крючок. В ожидании выстрела у него внутри все сжалось, но выстрел прозвучал, мгновенно хлестко распоров воздух и изменив перевес сил.

Голову медведя откинуло назад выстрелом, и он сразу повалился на спину. Собака отскочила в сторону, а Коноккой, заломив ружье, всунул в него третий патрон. Не веря в благополучный исход дела, охотник ткнул стволом в ногу шатуна. Внезапно наступившие тишина и покой пока не приносили ему чувства облегчения.

Медведь не дергался. Осторожно обойдя зверя, Коноккой увидел, что заряд дроби нанес ему смертельную рану, пробив череп. И только тогда охотник опустил оружие и вздохнул с облегчением. Три дня шел пешком Коноккой до своей деревни. Он до сих пор охотится в этих местах. Когда выпьет, всегда добрым словом вспоминает Туйгуна, спасшего ему жизнь, и замолкает, когда речь заходит о Мастырове да и вообще об охотинспекторах.

Петр Сыромятников, в простонародье просто Сыромят, в ожидании друзей никуда от дома не отходил. Последние приготовления перед выездом были сделаны, вещи упакованы и уложены в сани и переметы, капканы и ружья тоже подготовлены, очищены от смазки, а лошади для легкости хода со вчерашнего вечера стояли в загоне на привязи перед дальней и трудной дорогой. Пес Хабылык, увидев, что хозяин стал укладывать охотничье снаряжение в сани, повизгивая от нетерпения носился вокруг и обнюхивал каждую приготовленную для леса вещь, будто контролировал, что взяли с собой люди. Сыромят уже несколько раз перепроверил сани, груз, стяжки, пытался вспомнить, что забыл. Ведь всегда по приезду в лес оказывается, что какая-то нужная вещь забылась; также Сыромят знал, что чем дольше собираешься в дорогу, тем больше вещей забывается.

А звонка все не было. Должны были позвонить друзья-однополчане из города, с которыми договорился о совместной охоте, хотя охотником были только он сам и его односельчанин Данил, друзья же должны были приехать отдохнуть и провести отпуск с пользой. Он сам пытался им позвонить, но эта хваленая новая связь, которая достается из кармана и с помощью которой, как рекламировали, можно было позвонить в любой конец земного шара, с утра, как назло, капризничала. Позвонить кому-либо или куда-либо – обозначало наличие у звонящего не только телефона, но и железного терпения и настойчивости.

Сыромятом его, конечно же, прозвали еще в детстве. Так уж повелось, что вторые имена присваивают или лучшие друзья, или родители. Хотя с такой фамилией было полдеревни, но второе имя «Сыромят» прилипло лишь к нему; и с ним он уже давненько, еще в детстве, смирился. Порой даже казалось, что без этого второго имени его люди и не признают. Физически он был крепким с детства, занимался борьбой, как всякий уважающий себя в те времена якутский паренек. У тренера было выражение – сомни соперника. Может, имя пришло оттуда? Хотя вряд ли. Тем не менее, сминать недругов своих по молодости он умел.

В деревне рано женятся или замуж выходят. Вот и у него тоже так же случилось. После службы в армии загулял со своей односельчанкой годом моложе, забеременела она и получай брак вдогонку. Не зря говорят: стерпится – слюбится. Зато сейчас он не представлял себе жизнь без своей супружницы. Уже и внуки пошли, а он все любит ее, вон даже друзья посмеиваются. Сыромят, по характеру спокойный и степенный, с возрастом на жизнь свою и людскую стал смотреть не торопясь. Эта деревенская степенность и уважительность к другим в городе у многих отсутствует напрочь и не при ходит даже с возрастом, а в деревне к этому очень рано приходят.

Новый дом Сыромята с автономным отоплением, недавно построенный на месте старого отцовского жилища, где прошло детство и сам он вырос, получился очень теплым. Правда, печь топилась дровами, но двух затопок в день, даже в самые морозные дни, было достаточно. Вон у некоторых труба беспрерывно дымит, всю зиму только и делают, что кочегарят – небо отапливают. Поэтому, выезжая надолго в лес, Сыромят не беспокоился, что жена измучается с топкой печки, хотя она, как и всякая сельская женщина, умела и лед принести, и дрова, и разжечь печку, да и с другими мужскими делами по хозяйству неплохо управлялась.