Наталья Полесная - Ради красоты

– Не может быть?! – завороженно проговорила Яня.

– Ты хоть знаешь, кто приехал на открытие? Хотя откуда тебе знать, – женщина оглядела Яню, значительно взглянув на кроссовки.

– Кто приехал на открытие, – передразнила женщину Янита.

– Бестолочь! К нам в город приехал сам Виталий Пресин. А нам и показать нечего, кроме необразованной молодёжи. Девочки, отойдите от неё!

– Отойдите от неё, – вновь передразнила Яня и залилась смехом.

Ровно в тот момент, когда Янита решилась дотронуться до манящего синевой банта рядом стоящей девочки, толпа продвинулась вперёд. Количество света в белоснежном пространстве ошеломляло. Яня остановилась, отшатнулась, точно произошло столкновение с чем-то нереальным, неземным, невообразимым.

– Проходите быстрее! – сказала работница галереи и подтолкнула Яниту вперёд.

Она сделала несколько шагов и снова замерла. В зале, в который бы вместилось три, а то и четыре квартиры Беловых, на каждой стене висели огромные полотна. Яня едва дышала, не в силах отвести взгляда от калейдоскопа чужих переживаний.

Возле картины с чёрным небом стоял мужчина, которому едва было за тридцать. Он улыбался и, оглядывая толпу, взметал густые смоляные брови над чуть раскосыми карими глазами.

– Рад, что вас так много. Ну что, я, пожалуй, начну. Для Лоренцо Буджардини с самого начала было очевидно, что «Чёрное небо» – не совсем его творение. Художник полагал, что это произведение послано высшими силами, чтобы постичь свет. Буджардини должен был, нет, обязан воспроизвести послание Всевышнего. В первую очередь для других, для тех, кто не слышал неземной голос. Но он и сам упорно вглядывался в тайну созданного им чёрного пространства. И что же в итоге он постигает? Что перед ним нечто такое, что не имеет конца или начала, оно само и есть начало и конец. Нуль форм.

– Не живопись, а рассуждения какие-то, – закапризничала Яня.

В действительности же, её поведение было связано не с концепцией Лоренцо, а с тем, что от картины исходили странные упругие потоки, которые без её согласия норовили вобраться внутрь. Ничего подобного она раньше не чувствовала.

– Вы совершенно правы! В метафизике Лоренцо ощущает себя и последним, и первым философом.

– Почему тогда он не пошёл в философию? Зачем ломать наше сознание, оставил бы нам классических трёх богатырей или грачей, – пошутила Яня и тут же осеклась. – Без начала и конца, конечно же.

Сказав это, она увидела, что на противоположной стороне зала забормотала противная училка из очереди. Школьницы же смеялись.

– Он не мог отказаться от своего предназначения, – продолжил Виталий. – Вселенная наградила его истинными знаниями, и, тем самым, именно он был призван положить конец прежним заблуждениям, продвинуть искусство вперёд. Живописный супрематизм стал для Буджардини одним из путей, что вёл к пониманию жизни, – Пресин на мгновение задумался, Яните вдруг показалось, что он смотрит прямо на неё изучающим, ироничным взглядом. Может быть, ожидал, что она снова сморозит какую-нибудь глупость? – А жизнь, в свою очередь, раскрывала себя в беспредметных картинах, как безграничное возбуждение, оно одно и являлось высшей реальностью. С помощью разума понять тонкие материи невозможно, только в слиянии и проникновении наступает момент пробуждения, исчезает иллюзорность действительности. И Буджардини не только смог сам познать это, он учит остальных увидеть мир под другим углом, увидеть мир настоящим.

По телу пробежали мурашки, Пресин говорил то, о чём Яня думала и сама, но не могла выразить словами. Однако она не доверяла Буджардини, поскольку с его картин исходило не тепло, а скорее мгла, поэтому было совершенно неясно, зачем художник выстелил и одолел этот путь из красок. Яните вдруг причудилось, что и её картины неживые. Она заторопилась покинуть галерею, чтобы поскорее убедиться в неподдельности собственных образов.

Яня уже повернулась уйти, но тут приметила крошечное сияние, какой-то обрывок, даже не приметила, а предугадала присутствие света. Того самого света, что может наполнять изнутри. Она осмотрелась по сторонам, но предчувствие словно играло с нею, ускользало ровно в тот момент, как только она была готова коснуться его. Яня выбралась из человеческой гущи и огляделась в зале, наконец, что-то мелькнуло слева. Она поспешила туда. Паника внутри неё нарастала. Кто-то окликнул. Она не остановилась, опасаясь, что свет снова ускользнёт, поэтому она вцепилась в него тем властным, что жило в груди и с давних пор управляло ей. Девушка завернула за перегородку и увидела картину без подписи.