Наталья Полесная - Ради красоты

Розовое море теснилось в рамках, казалось, дай ему волю, оно выплеснется через край, обрушится и растворит пол и стены галереи. Донеслась пропитанная солью и сумерками прохлада, проявились отблески на кварцевом песке. Из уверенных мазков, что переливались, словно тонкий шёлк, показались пропахшие лимоном, камнями и сушёной рыбой пейзажи. И Яня нырнула, чтобы стать морем, небом, солнцем – всем.

– Тебе кто разрешил сюда заходить?! – возмутилась женщина, видимо, следившая за порядком в галерее. – Уходи немедленно, чтобы духу твоего здесь не было!

Опомнившись, Яня пошла прочь. На полпути вернулась.

– Кто художник? – спросила она у смотрительницы, которая теперь укрывала холст тканью.

– Неизвестен, – нехотя ответила та.

Яня выбежала из галереи, на улице было пустынно. Она рыдала, зажимала рот рукой, чтобы не закричать от восторга. Медленно передвигая ноги, пошла вперёд, ощущая, как едва появившийся свет растекался и обволакивал. В висках стучало. Ей был вручен подарок, который она должна была разглядеть, и она распознала, не пропустила. Теперь для того чтобы раствориться в мире, Янита должна превратиться в похожую картину, именно её она и должна создать. И тогда не будет Яниты, не будет картины, а будет лишь тишина и свет. Боль пронзила тело, и девушка опустилась на корточки.

Она приняла свечение, осознала его важность, почуяла в нём необходимость. Жизнь пройдёт зря, если она не сможет постичь его. Нет, это была не просто жадность, это и было её смыслом.

Не плечо сегодня болело, это душа металась в счастливом волнении.

На следующий день Янита снова пришла в галерею, к картине с розовым морем её не пустили. Она прошлась по залу вдоль неразличимых, скучных проявлений картин, ища лазурь вчерашнего торжества.

– Как вам? – спросила вчерашняя смотрительница.

– Безвкусно, – отозвалась Яня.

Смотрительница ахнула и всплеснула руками.

– Знаете что, не всем дано рассмотреть красоту вещей!

Яня не обратила на её слова внимания, с грустью вспоминая вчерашние импульсы, в них присутствовала неземная, недостижимая сила, неисчерпаемая доброта. Непонятное возбуждение, о котором говорил Пресин, возникло тогда и в Яните. Получается, что другие люди знали такие тайны, о которых она и не подозревала, ей нужно было многому учиться, чтобы суметь изобразить настоящее. Она снова пришла к мысли, что здесь – в этом городе желаемое не найти.

Яня замолчала на несколько дней, вставала рано утром и до самого вечера гуляла по парку, пытаясь унять умильную дрожь, что вызвало розовое море. Часто прогуливала занятия, чувствуя, что они отводят её от главного, точно желают отделить от изобилия жизни. Никогда она не проводила столько времени наедине с собой. Машинально вбирала в себя желатиновые дороги, янтарные дома, из ниоткуда бравшийся запах бани. Тропинки тоже таили в себе находки: разноцветные стёклышки и камни, причудливой формы листья и жёлуди. Казалось, она ни о чём не думала, но мысль неустанно пробивала себе дорогу.

– Я хочу уехать в другой город, – сказала она родителям, когда вернулась домой с одной из таких прогулок.

– Куда ты поедешь со своей рукой?! – возмутилась мать. – Успокойся, твой дом здесь.

В будущем Янита сильно удивилась бы, если бы кто-то назвал её калекой, после всего случившегося она воспринимала отсылку к своему дефекту не больше, чем странный вид заигрываний. Но до этого было ещё далеко, а в настоящем она больше доверяла другим, чем себе.

– Вы не понимаете! – сказала она. Яня не хотела протестовать, лишь объяснить, почему её решение так важно.

– Ты привыкнешь, – перебила мать. – Тем более переехать в другой город нелегко, нужны деньги, а откуда они у нас? Мы тебе лекарства-то замучились покупать! Соберись, хватит мечтать, ты уже взрослая! Мир сложный, никто тебе в нём не поможет.

Яня взглянула на отца, чтобы услышать, что скажет он, самый важный человек в её жизни. Но он, казалось, даже не слышал их беседу, бесполезно высматривая фальшивые огни в телеэкране.

Она должна была одержать победу, поэтому она побежала в комнату, схватила первый попавшийся рисунок и принесла его к родителям на кухню.

– Посмотрите на него! – требовательного произнесла Яня.

Мать, не взглянув на картину, строго произнесла:

– Этому не место на моей кухне.

И только тогда Яня впервые осознала, что не только мать, они все – люди, которых она знала, боялись красоты. Ведь за красивым было что-то такое, чего они не могли ни понять, ни сосчитать, ни измерить привычными ценностями.