Маттиас Эдвардссон - Не самые хорошие соседи

— Что произошло?

— Иногда случаются конфликты, — сказал Йоран. — Фабиану нужно научиться играть с другими детьми, особенно с девочками. Он с трудом понимает, что можно, а что нет.

Во мне все кипело. Ведь до сих пор ничто не предвещало проблем!

— Почему вы ничего не говорили мне?

Я попыталась обнять Фабиана, но каждый мускул его тела этому сопротивлялся.

— Нельзя ни драться, ни кусаться, — произнесла я. — Фабиан, ты же это знаешь.

Мне пришлось притвориться рассерженной. На самом деле я очень хотела его утешить и с трудом сдерживала слезы. Но я сделала шаг назад и погрозила пальцем, как какой-нибудь персонаж из мультфильма. Иначе что подумает обо мне Йоран? Разве нормальный родитель станет жалеть собственного ребенка, укусившего ни в чем не повинную девочку?

Я попросила у Фабиана прощения, как только мы приехали домой.

— Я знаю, что ты сделал это не специально.

— Нет, специально! Она сказала, что мне нельзя с ними играть, и я ее укусил.

Внутри у меня разверзлась бездна.

— Фабиан, кусаться нельзя! Когда кто-нибудь плохо себя ведет, об этом надо рассказать взрослым. Обещай мне, что никогда так больше не сделаешь!

Он искривил губы в кислой мине:

— Ну-у…

— Ну же?

— Обещаю, мама.

До катастрофы

Зима 2015/16 года

Зима выдалась слякотной, с плюсовой температурой и хлесткими ливнями. Неутихающий западный ветер, постоянная темень и грусть. Ученик школы в Орегоне застрелил учителя и восьмерых одноклассников, а потом покончил с собой. Вскоре после этого человек в маске ворвался в школу в Трольхеттане и убил троих мечом.

— Безумие, — покачала головой Бьянка. — Теперь и в наших школах установят охрану и металлодетекторы.

Мы представляли себе школу по-другому.

— Важно сохранить открытое общество.

— Да, но безопасность — важнее всего.

Рождество мы отмечали в Гётеборге у моих кузенов, с которыми я более или менее тесно общался только в детстве, их дети были намного старше наших. В машине по дороге домой Вильям спросил, почему мы уехали от всех наших стокгольмских друзей. Глаза Бьянки увлажнились, и она часто заморгала, пытаясь объяснить ему причину. Я внутренне сжался от угрызений совести. В этом была только моя вина. Мы бежали от моих демонов. Однако я не смог выдавить из себя ни слова.

Белле и Вильяму пока рано знать правду.

Только в новогоднюю ночь небо вспыхнуло фейерверками, а потом снова погрузилось во мглу. День заканчивался быстро, но и ночи не хватало. Ты укладывался спать, обремененный кучей забот и мыслей, и засыпал лишь в тот момент, когда начинал звонить будильник.

В Джакарте и Стамбуле взрывали ни в чем не повинных людей, на Алеппо падали бомбы, в египетском отеле смертник устроил теракт среди загоравших на пляже туристов. От теленовостей Бьянке становилось физически больно.

— Что за мир мы оставим детям…

Мы полулежали на диване, в окна стучал дождь. На улице в кромешной тьме вода с шумом извергалась из водосточной трубы.

— Не бывает так, чтобы все было плохо, без проблесков, — сказал я. — Должно быть и что-то хорошее.

— Конечно. У нас лучшая на свете семья. Рождество было чудесным. Просто сейчас много всего навалилось.

Работа в риелторской фирме в Лунде оказалась непростой. Район на северной окраине города, который поручили Бьянке, был застроен почти сплошь довольно ветхими многоквартирными домами. Продажи здесь шли вяло, клиенты торговались до последнего или требовали невозможного.

— Я почти ничего не зарабатываю, — вздыхала Бьянка. — Хорошие варианты владельцы продают напрямую.

— Ты обязательно найдешь что-то лучше, — успокаивал ее я. — Для этой убогой конторы ты слишком хороший специалист.

— Но я не знаю здешнего рынка. Я тут даже не ориентируюсь без навигатора.

— Мы можем это исправить. Поехали на выходных в Лунд, запишемся там на просмотр всех продающихся в городе домов и квартир! Так ты сможешь создать себе представление о разных районах.

— Ты просто супер. — Бьянка ущипнула меня за большой палец на ноге.

— Мы же знали, что придется немного побороться, — сказал я. — Но ты — сокровище! Помни об этом!

Она улыбнулась, а я взял ее за плечи и, как одуревший подросток, прижался к ней всем телом. Как будто между нами оставалась невидимая преграда, которую я хотел преодолеть. Бьянка это тоже заметила?

Я провел рукой по ее икрам:

— Ты побрила ноги?

Она давно не делала этого. Это приглашение?