Дэвид Кроу - Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

— Если захочешь поговорить, я всегда здесь.

Снова вытерев слезы краем футболки, я кивнул. С этого дня я всегда переодевался в шорты на физкультуре. Никто в классе не обращал внимания на мои ноги, и отца в школу так и не вызвали.

Я перестал читать газеты, потому что мы их не выписывали, а развозчик в Болотном квартале не требовался. По крайней мере, в школе у нас была библиотека. Новости никого не интересовали до пятницы 22 ноября 1963 года, когда убили президента Кеннеди. Учителя говорили о его смерти, как о конце света. Следующие два дня мы все время сидели в гостиной за телевизором, но когда все закончилось, население Форт-Дефайнс вновь замкнулось в себе, игнорируя события внешнего мира.

К концу года моя жизнь в Болотном квартале более-менее наладилась. Дети по-прежнему швырялись в меня камнями и бутылками из-под кока-колы, но побоев мне в большинстве случаев удавалось избегать. Однако после Рождества мне пришлось столкнуться с новой проблемой: билагаана по имени Кэл, переехавшим в Форт-Дефайнс из Феникса. Его записали в мой класс. Вместо того чтобы стать объектом издевательств и запугивания со стороны подростков из хоганов и трейлеров, он сумел завлечь их в свою банду.

Это казалось невероятным. Кэл являлся для них идеальной мишенью. У него были светлые волосы, голубые глаза, очки и такие тощие руки и ноги, каких я раньше не видел. Но он курил «Кэмел», жевал табак, пил виски и имел доступ к оружию: кастетам, пистолетам и ножам.

— Я порезал кучу народу и перестрелял еще больше, — похвалялся Кэл на школьном дворе. — И перетрахал большинство девчонок из восьмого класса за их хоганами.

Очень скоро он прознал, что у нас, Кроу, нет матери, а отец редко бывает дома. Как-то вечером, после ухода Эвелин, до нас с улицы донесся его голос:

— Открывайте, или я надеру вам задницы!

Мы с Сэмом и Салли смотрели телевизор в гостиной. Я подбежал к входной двери, за которой стоял Кэл. С самого переезда в Болотный поселок мы не запирали дверей, возвращаясь из школы. Он прошел в кухню, за несколько секунд отыскал отцовский бурбон «Олд Крау» в шкафчике под раковиной и сделал большой глоток.

— Эй! — начал было Сэм, но я положил руку ему на плечо и покачал головой. Кэл был злющий, как наш отец, и обожал драться, причем с применением оружия. Отцовская выпивка не стоила того, чтобы получить ножом в живот.

Кэл поставил бутылку на стол и двинулся по комнатам. В отцовской спальне он заметил мелочь, лежавшую на комоде. Я шел за ним, но боялся произнести хоть слово. Он сунул монеты себе в карман и ушел. На следующее утро отец выпорол нас с Сэмом за пропавшие деньги. Если бы мы рассказали ему про Кэла, он избил бы нас еще сильнее за то, что мы позволили чужому человеку хозяйничать у нас дома.

В школе Кэл зажал меня в углу уборной.

— Где твой старик держит деньги? Я зайду вечером, и ты мне дашь десятку, а то тебе не поздоровится.

Отец не хранил дома наличные, но я знал, что Кэл может позариться на его винтовку, кольца, хорошую одежду и бутылки с бурбоном. Когда Эвелин тем вечером ушла, я запер дверь, чувствуя себя ужасным трусом.

Вскоре Кэл явился к нам под окна и стал стучать, но я его не впустил. Он колотил в дверь и дергал за ручку.

— Только попробуй мне не открыть! — орал он.

Я приложил палец к губам, приказывая Сэму молчать. В тишине мы трое смотрели друг на друга и ждали. Кэл выкрикнул еще что-то, пару раз ударил в дверь ногой и ушел.

На следующее утро на перемене он схватил меня за ворот рубашки и подтянул к себе.

— Сегодня я к тебе приду. Смотри открой, не то пожалеешь!

Он вытащил из ботинка выкидной нож и прижал лезвие к моему горлу.

— Я разделаюсь и с тобой, и с твоим стариком.

Придя домой из школы, мы с Сэмом рассказали о нем Эвелин.

— Скажите отцу, — посоветовала она. — Он знает, что делать.

Я поморщился и покачал головой.

— Нельзя. Отец прикажет вернуть назад деньги и виски — да еще и выпорет меня. Он скажет, я должен дать отпор Кэлу.

Когда Эвелин ушла, я уселся в гостиной, едва дыша от страха. Услышав, как Кэл колотит в дверь, Сэм и Салли разбежались по своим спальням. Я медленно приоткрыл дверь, пытаясь помешать ему проникнуть внутрь, но он прошел мимо, как будто меня там не было. Из кармана его куртки торчала пачка сигарет и зажигалка, в остальных карманах тоже что-то бугрилось.

— Ну и где у твоего старика деньжата? Только не эта паршивая мелочь!

Я последовал за ним в отцовскую спальню, не говоря ни слова. Я не представлял, как его остановить. Никакие мои проделки и розыгрыши не готовили меня к встречам с людьми вроде Кэла.