Дэвид Кроу - Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

— А с мамой все в порядке? — спросил я сиделку.

— Ее очень хорошо лечат, — ответила та, подводя нас к маминой двери.

— Встреча с вами будет для нее лучшим лекарством.

— Я подожду в холле, — буркнул отец, отворачиваясь. — Не задерживайтесь.

Мама спала, и мы постояли у двери, пока сиделка разбудила ее, ласково прикоснувшись к плечу.

— Тельма-Лу, ваши дети решили сделать вам на Рождество сюрприз!

Мама с трудом разлепила глаза и повернулась на бок, жестом подзывая нас к себе. Я подошел к ней первым.

— Я знаю, что ужасно себя вел.

Я стоял, затолкав обе руки в карманы и упершись глазами в пол.

— Я всегда буду тебя слушаться, только поправляйся.

Голос отца так и гремел у меня в голове, напоминая, чтобы мы не давали маме пустых надежд. Но в тот момент в палате его не было.

— С Рождеством, — сказала Лонни. — Как ты себя чувствуешь?

— Мне все время хочется спать.

Мама поднесла ладонь ко рту и зевнула.

— Я принимаю сильные лекарства. И нервы приходят в норму.

Сэм с Салли тоже подошли и ухватились за мамину протянутую руку. Я положил ей на одеяло открытку и деревянного Санта-Клауса, которого сделал в школе.

Она мне сонно улыбнулась.

— Я очень горжусь своим старшим сыночком, который не забыл обо мне на Рождество.

Ее лицо напряглось.

— Терстон!

Я обернулся и увидел отца, стоявшего в дверном проеме со скрещенными руками и веной, пульсирующей на лбу.

— Мне уже лучше, Терстон.

Мама взяла мою открытку и прочла:

— «Я тебя люблю и жду, когда ты вернешься». Как мило!

Она снова закрыла глаза. Лонни, глядя на меня, покачала головой — снова я нарвался на неприятности.

Отец стиснул пальцами мои плечи.

— Нам пора.

Мы собрались уходить, и мама попыталась приподняться, но без сил свалилась обратно на постель.

— Я вас всех люблю, — пробормотала она. — Очень скоро я снова буду дома.

Я оглянулся и посмотрел на нее. Как мама может мной гордиться? Я же самый настоящий лжец!

В холле отец схватил меня за воротник пальто и прижал к стене.

— Ты что творишь? — прошипел он мне в лицо. — Зачем написал, что ждешь, когда она вернется? Когда ее выпишут, мы давно уже будем в Форт-Дефайнс!

Тянулись серые, холодные январские дни, а мы все никак не переезжали. Однажды я услышал, как отец кричит в телефонную трубку:

— Да не хочу я, чтобы она возвращалась, понятно! Я затем и привез ее к вам. Я прожил с этой сумасшедшей сукой шестнадцать лет — с меня хватит! Заприте ее у себя, в камере с резиновыми стенами!

После того звонка отец стал ходить от стены до стены по гостиной, вопя и чертыхаясь, и мы постарались спрятаться от него подальше. В конце концов он собрал нас на семейный совет. Мы уселись на красном диване, и отец выключил телевизор.

— В этой дурацкой психушке больше не хотят держать вашу мамашу. Моя страховка ее лечение тоже не покроет. Они требуют денег. Очень много. От меня. Я не хочу платить за то, чтобы ее накачивали успокоительными, и не хочу ее забирать, но мне придется. Я рассчитывал, что наш дом в Форт-Дефайнс к этому времени будет готов, но с переездом придется подождать еще несколько недель, а мне сегодня надо забрать ее домой.

Он вышел из дома и уселся в «Рамблер». В госпитале маме нельзя было оставаться, а мы и так уже сделали все, чтобы ее выжить, поэтому я боялся, что отец прибегнет к последнему средству — убьет ее.

Но минивэн вернулся с двумя людьми на передних сиденьях. Мама вылезла из салона в халате, прошлепала по ступенькам и прямиком отправилась в постель. Она практически спала на ходу. Каждые несколько часов она звала меня и просила принести стакан воды, принимала какую-то здоровенную таблетку и снова засыпала. От лекарства у нее успокаиваются нервы, говорила она. Отец называл его «лошадиным снотворным».

Теперь мама не плакала, но сил у нее не прибавилось. Каждый вечер после ужина я подкрадывался к их спальне и подслушивал.

— Тебе надо найти работу, Тельма-Лу, — настаивал отец. — Я больше не могу оплачивать все счета и платить за твои таблетки.

Мама умоляла его не заставлять ее идти работать. По утрам отец оставлял на кухонном столе газету с объявлениями о найме и говорил, чтобы она записалась на собеседование. Примерно месяц спустя она вернулась домой и собрала всех на кухне.

— Я нашла работу в сувенирной лавке «Уинн», на две смены в неделю — с десяти до двух по вторникам и четвергам. Значит, вам придется больше помогать мне с уборкой и готовкой. Вашему отцу вечно мало денег — надеюсь, он будет доволен.