Алекс Михаэлидес - Девы

— Что?

Зои смущенно отвела взгляд и после паузы пробормотала:

— Ты как-то… странно себя ведешь.

— Странно? Что ты имеешь в виду?

— У профессора оба раза было железное алиби, а ты все равно никак не оставишь его в покое. Может, дело не в нем, а в тебе?

— Во мне?! — Мариана не поверила своим ушам. — Ты о чем?

Зои покачала головой.

— Да так. Забудь.

Мариана почувствовала, что краснеет от возмущения.

— Если тебе есть что сказать — выкладывай!

— А смысл? Я же понимаю: чем больше буду убеждать тебя оставить Фоску в покое, тем настойчивее ты станешь придерживаться своей версии. Ты ужасно упрямая!

— Я вообще не упрямая!

Зои рассмеялась.

— Себастьян считал, что ты самый упрямый человек из всех, кого он знает.

— Он мне никогда такого не говорил!

— А мне — говорил.

— Не понимаю, что происходит и что ты пытаешься мне доказать, Зои. Что, по-твоему, не так с моим отношением к Фоске?

— Это ты мне скажи.

— У меня нет к нему никаких чувств, если ты об этом!

Мариана непроизвольно повысила голос, и несколько сидящих у барной стойки студентов удивленно повернулись в ее сторону. Впервые за долгое время они с Зои оказались на грани ссоры. Отчего-то Мариана очень рассердилась.

Пару секунд тетя и племянница молча смотрели друг на друга. Наконец Зои уступила.

— Извини. Я несу какую-то чушь.

— И ты меня извини.

Зои сверилась с часами.

— Я пойду. У меня скоро лекция по поэме «Потерянный рай».

— Конечно, иди.

— Увидимся за ужином?

Помявшись, Мариана призналась:

— Не могу. У меня встреча… — Ей не хотелось говорить племяннице о том, что она собирается в гости к Фоске, особенно сейчас. А то Зои вообразит невесть что! Поэтому Мариана закончила: — Встреча с другом.

— С каким?

— Мы вместе учились. Ну, беги, а то опоздаешь.

Зои кивнула и чмокнула тетю в щеку. Мариана сжала ее ладонь.

— Ты тоже будь осторожна, хорошо?

— В смысле — не садись в машину к чужим дядькам и всякое такое?

— Зои, это не шутки! Я серьезно!

— Я могу о себе позаботиться. Я не боюсь.

Именно бравада Зои напугала Мариану больше всего.

После ухода племянницы Мариана какое-то время оставалась в баре, снова и снова прокручивая в уме их разговор.

Вдруг Зои права и Фоска невиновен?

Хотя у него оба раза было алиби, Мариана упорно не отказывалась от своих подозрений, основанных… на чем? Не на фактах, не на чем-то конкретном, а на сущих мелочах, таких как испуг в Зоином взгляде, лекции Фоски о греческих трагедиях и ее собственной убежденности в том, что именно Фоска подарил Веронике и Таре эти карточки с надписями на древнегреческом.

Интуиция подсказывала: кто прислал открытки, тот и убил девушек. Возможно, старшему инспектору Сангха эта мысль показалась бы нелогичной и даже бредовой, но Мариана, поработав психотерапевтом, привыкла доверять своему чутью: иногда ей вообще больше не на что было положиться.

Конечно, вроде бы нелепо, что профессор университета практически у всех на глазах жестоко расправился со своими студентками, рассчитывая выйти сухим из воды.

И все же получается, что ему действительно все сошло с рук.

Но если убийца — кто-то другой?

Об этом стоило крепко подумать. Вот только Мариана сейчас плохо соображала. Разум ее затуманился, и дело было вовсе не в вине: прежде следовало разобраться в противоречивых чувствах и сомнениях. Что же предпринять? Мариана понятия не имела, каким должен быть ее следующий шаг.

«Успокойся, — велела она себе. — Если б я в работе с пациентом почувствовала, что сбита с толку и не справляюсь, что бы я сделала?»

Ответ пришел в голову сразу же. Конечно, она обратилась бы за помощью к супервайзеру.

Отличная идея!

Супервайзер плохого не посоветует. К тому же приятно будет съездить в Лондон и хотя бы на несколько часов вырваться из этой нездоровой, невыносимой обстановки.

«Решено, — подумала Мариана. — Позвоню Рут и договорюсь о встрече на завтра».

Однако прежде ей предстояла еще одна встреча.

Ведь к восьми часам она приглашена на ужин… к Эдварду Фоске.

Ровно в восемь Мариана стояла у высокой массивной двери с черной табличкой, на которой каллиграфическим почерком было выведено: «Профессор Эдвард Фоска».

Мариана постучала. До нее долетели звуки классической музыки, но ответа не последовало. Она постучала сильнее. На этот раз издалека откликнулся приглушенный мужской голос: