Шарлотта Линк - Дом сестер

Почти все осталось нетронутым. У Фрэнсис и так не появилось аппетита, а Филипп никогда не был любителем поесть. Элис и Джордж явно поссорились. Они едва обменивались отдельными словами, делая маленькие глотки из своих чашек и нехотя ковыряясь в тарелках. Фрэнсис предположила, что дело было в вечной теме, касающейся женитьбы. Она не понимала, почему Элис так настойчиво отказывается выйти за Джорджа замуж, и сочувствовала своему брату, который явно страдал.

Одна лишь Маргарет радовалась всему этому великолепию. Но в какой-то момент она заметила, что никто, кроме нее, не наслаждается прекрасной едой, и, отложив ложку в сторону, огорченно спросила:

— Вам не нравится?

— Что вы, тетя Маргарет! Конечно, нравится, — вежливо уверил ее Джордж. По нему было видно, что он уже сломал голову, ища объяснение своей сдержанности. — Я еще должен влезть в свой мундир, — вяло добавил он.

— Мы все переживаем тяжелые времена, — честно сказала Элис. — Не принимайте это на свой счет, Маргарет. Я знаю, вы потратили немало усилий.

— Если б я могла хоть немного вас взбодрить!.. — Маргарет вздохнула. — Фрэнсис, душа моя, ты ведь не собираешься навсегда остаться такой худющей, как сейчас? Давай я положу тебе великолепный кусок шоколадного пирога…

— Спасибо. Я правда не могу больше ничего есть, — ответила Фрэнсис сдавленным голосом, посмотрев в окно. Шел дождь, по улицам Лондона носился холодный ветер.

«Как хочется, чтобы наконец опять настало лето», — подумала она, не будучи уверенной в том, что что-то изменится к лучшему. Но, может быть, ее хотя бы перестанет знобить… Фрэнсис постоянно мерзла, даже если, как сейчас, находилась в непосредственной близости от большого камина. Озноб, как вирус, поселился в ее теле, и его ничем нельзя было изгнать.

Никого не удивило, что Джордж довольно рано сказал, что ему пора идти. Элис тут же отставила свою чашку с кофе, чтобы присоединиться к нему. Для всех присутствующих было очевидно, что оба все это время горели желанием продолжить ссору и что они непременно это сделают.

Элис обняла Фрэнсис и рассеянно произнесла:

— Пока, малышка. Постарайся наконец поправить здоровье!

Это была фраза, которую Фрэнсис уже несколько месяцев говорили все, и прозвучала она как-то механически. На минуту девушка задумалась, стали бы люди произносить это свое «постарайся наконец поправить здоровье!», если б она вдруг стала толстой матроной с розовыми щеками, сидела бы в кресле-качалке и прекрасно себя чувствовала. Но эта мысль не вызвала у нее улыбки.

— Скоро увидимся, — пообещал Джордж. — Береги себя!

Ей удалось ответить что-то подходящее и поблагодарить за визит. Затем она сказала Маргарет, что это был действительно замечательный день, но она хотела бы подняться наверх и лечь, потому что у нее болит голова. Ее неудержимо тянуло в свою комнату — в покой и темноту. Побыть одной, думала она, только побыть одной. Подальше от всех этих обеспокоенных взглядов и мучительных вопросов…

Фрэнсис поднялась к себе в комнату и энергично закрыла за собой дверь. Снова посмотрела в окно на небо. Уже смеркалось, но оно было еще зеленовато-голубым. Дождь перестал, ветер разорвал пелену облаков. На западе вспыхнул последний красный отблеск заката.

Она пристально смотрела на плывущие облака, потом решительно подошла к окну и задернула гардины. Неспокойный вечер и будто стеклянное небо очень напоминали ей Уэнслидейл, и это было больше, чем она могла сейчас вынести. Иногда ей казалось, что ее здоровье подтачивается в том числе и тоской по дому.

Фрэнсис легла на кровать в чем была, даже не сняв обувь. Она чувствовала себя такой измученной, что уже через несколько минут уснула. Когда же проснулась, в комнате было совершенно темно; исчезла даже узкая полоска света, пробивавшаяся в комнату между гардинами. Ощущая себя разбитой, Фрэнсис села в кровати. Ей показалось, будто ее что-то разбудило, но она не поняла, что именно. И только когда раздался осторожный стук в дверь, осознала, что именно этот звук проник в ее сны.

— Войдите, — сказала Фрэнсис.

Дверь открылась, и в комнату вошел Филипп.

Сначала она увидела лишь черную тень, которая резко выделялась на фоне освещенного коридора. Молодой человек остановился, не решаясь войти.

— Фрэнсис? — позвал он ее наконец.

Она включила ночник, который распространял приглушенный свет под сиреневым шелковым абажуром.

— О, Филипп!.. Который сейчас час?

— Уже полночь. — Он говорил вполголоса. — Я хотел только… я хотел только еще раз увидеть вас. Мне показалось, что вы весь день не очень хорошо себя чувствовали.