Шарлотта Линк - Дом сестер

— Я обнаружила это случайно, — объяснила она кратко. — В сарае, под одной из половиц. Доска проломилась, когда я на нее наступила. Тогда и упала. — Она потрогала синеватый подбородок.

Фернан кивнул.

— Понимаю. Но ты должна была бы заметить, что это предназначено не для тебя.

Барбара задавалась вопросом: что он, собственно говоря, о себе возомнил? Стоит здесь как дознаватель и задает вопросы о вещах, которые его не касаются…

— Я не должна перед тобой оправдываться, — сказала она.

— До какого места ты дочитала?

— До конца.

— Я прочитал только конец. Хотел знать, действительно ли она это сделала.

— Кто и что сделал?

— Фрэнсис. Я хотел, собственно говоря, узнать, сделала ли она эти две вещи: застрелила свою сестру и потом зафиксировала это в письменном виде. Ведь Лора так ужасно боялась этого…

— Ты знал об этом?

— Почему тебя это так удивляет?

— Я бы не подумала, что Лора кому-то об этом рассказывала. Совершенно очевидно, что даже ее сестра Марджори не знает об этом. Мне непонятно, почему ты являешься ее доверителем.

Фернан рассмеялся.

— Ее доверителем!.. Здо́рово… Я точно не являюсь ее доверителем.

Барбара наморщила лоб.

— Но ведь она тебе все рассказала…

Засунув руки в карманы, Фернан подошел к окну и посмотрел на улицу. Свитер обтягивал его широкие плечи.

— Она мне ничего не рассказывала, — сказал он, — ей это никогда не пришло бы в голову. Она мне почти как мать! И всегда видела во мне лишь маленького мальчика, живущего по соседству.

— Значит, это Фрэнсис рассказала?

— О нет! Фрэнсис не была болтушкой. То, что должна была рассказать, она написала. Ее ошибкой было лишь то, что она это не уничтожила — хотя для Лоры это мало что изменило бы.

— Ты можешь перестать говорить загадками?

Фернан повернулся к ней. Его глаза холодно смотрели на нее. В них больше не было ни капли нежности.

— Что ты собираешься делать? — спросил он. — Как поступишь с информацией, которую получила?

Барбара пожала плечами:

— А что я должна делать? Эта история потеряла силу за давностью лет. Виновницы уже нет в живых.

— Но жива ее пособница.

— Лора? Я совсем не уверена, что она была бы привлечена к ответственности за пособничество. Хотя и не разбираюсь в английском уголовном праве…

— Зато разбираешься в немецком. После того как ты рассказала мне этой ночью о том, что являешься успешным адвокатом, я испытываю к тебе еще больше уважения. Ты очень умна, Барбара. А я считаю умных женщин очень эротичными.

Тему эротики Барбара в данный момент хотела избежать во что бы то ни стало.

— Перейдем к делу, — сказала она нетерпеливо. — Я считаю, что…

— Была ли Лора пособницей или нет, не является таким уж решающим фактором, — перебил ее Фернан. — Главное, что она с того самого дня считает, что несет такую же вину, что и Фрэнсис.

— Кто ей это внушил?

— Мне кажется, она сама. И я думаю, что Фрэнсис Грей по меньшей мере сделала не слишком много, чтобы убедить ее в обратном. В любом случае, Лора непременно должна была держать язык за зубами. Страх — неплохое средство для достижения цели.

— Но в конце концов, — сказала Барбара, — она все же проговорилась, не так ли?

— Она не смогла справиться с этой историей. Это типично для Лоры. Она никогда ни с чем не справится. Эта женщина невероятно слаба. Я ведь знаю ее с рождения. Ей было лет шестнадцать или семнадцать, когда я родился. Но каким-то странным образом я совершенно не помню ее молодой девушкой. Она всегда выглядела очень озабоченной, почти не смеялась, постоянно суетилась, словно несла на своих плечах тяжесть всего мира. Моя мать рассказывала мне, что у нее была психологическая травма после военных бомбардировок. Н-да… Бедная старая душа.

— Кому же она открылась?

— Тебе в голову никто не приходит?

Барбара покачала головой:

— Нет.

— Моей матери, — сказал Фернан, — она все рассказала моей матери.

— Маргарите!

— Я ведь был еще младенцем и поэтому не помню то время. Но позже мать рассказала мне об этом. Лора тогда постоянно приходила к ней на частные уроки. Она страдала булимией — сегодня очень популярной болезнью и благодаря принцессе Уэльской даже принятой в высшем обществе, — но в сороковые годы об этом знали мало, и уж тем более в сельской местности. Я не думаю, что Фрэнсис хорошо понимала Лору, хоть и старалась. Она была не способна найти верное объяснение тому, что девочка много ест, а потом у нее вдруг начинается рвота. Ее, вероятно, прежде всего злило такое поведение…