Шарлотта Линк - Дом сестер

Возможность для разговора с Лорой представилась однажды ночью, когда Фрэнсис застала девочку около часу ночи в кладовой. Она засиделась над своей бухгалтерией в гостиной и вообще забыла о времени. Стояла ветреная, прохладная мартовская ночь, но в воздухе уже ощущались самые первые проявления весны. Под ветром слегка дребезжали оконные стекла — но странные звуки, которые различила Фрэнсис в ночной тиши, были иными. Возникало ощущение, что по каменному полу шлепают босые ноги.

— Боже мой, который сейчас час? — пробормотала Фрэнсис. Она встала и вышла из комнаты в коридор. Через дверь, ведущую в кухню, в темноту падал луч света.

Лора прицепила к окну небольшую лампу и распахнула настежь дверь в кладовую, чтобы видеть, что она ест. Когда Фрэнсис вошла, она сидела на полу, босая и в белой ночной рубашке, ставшей ей слишком узкой и готовой лопнуть по всем швам. Перед девочкой стояла миска с шоколадным пудингом, который Аделина заранее приготовила на следующий день. Склонясь над ним, как собака над миской с кормом, Лора зачерпывала пудинг голыми руками и отправляла в рот. Длинные волосы падали вперед и были перемазаны шоколадом.

— Лора! — вскрикнула шокированная Фрэнсис. — Что ты здесь делаешь?

Девочка повернулась и уставилась на нее широко раскрытыми глазами. Она выглядела смешно со своим перепачканным ртом, склеившимися волосами и крошками пудинга между пальцами. Лора не произносила ни слова.

— Ты глотаешь пудинг так, будто неделю голодала! — сказала потрясенная Фрэнсис. — К тому же еще ешь руками… Неужели ты не могла взять хотя бы ложку?

Лора неуклюже поднялась на ноги.

— Я… все случилось слишком быстро, — проговорила она, запинаясь.

— Что было слишком быстро?

Лора опустила голову.

— У меня не было времени сходить за ложкой. Это было… это… я не могла больше ждать…

Фрэнсис вспомнила, что Маргарита упоминала слово «зависимость». Очевидно, она попала в самую точку. То, что происходило с Лорой, было абсолютно нездоровым, зависимым поведением.

Фрэнсис взяла девочку за руку, вывела из кладовой в кухню и показала ей на скамейку у кухонного стола.

— Так, Лора, садись. — Она вышла в коридор и тут же вернулась с парой домашних тапочек, которые кто-то поставил под вешалкой. — Надень, иначе заболеешь, как Чарльз.

Затем она достала из буфета тарелку, ложку, принесла из кладовой миску с пудингом и поставила на стол перед Лорой.

— Так. Ты ведь большая девочка, верно? У тебя нет необходимости ночами тайно бросаться на запасы продуктов и, стоя на коленях, поглощать их. Сейчас ты можешь есть как нормальный человек. А завтра утром прежде всего вымоешь голову. Ты перепачкала все волосы.

Но Лора, кажется, потеряла аппетит. Она не притронулась к пудингу и сидела на скамейке как перепуганный кролик, не решаясь поднять глаза.

Фрэнсис села напротив нее.

— Лора, ты действительно не должна бояться. Я не сержусь на тебя из-за того, что ты ночами пробираешься в кладовую. Но, честно говоря, я беспокоюсь за тебя. То, сколько ты ешь, ненормально. Мне ничего для тебя не жаль, правда. На меня тоже иногда ночью нападал голод, и я могла пойти на кухню. Правда, у меня всегда было время, чтобы как минимум взять ложку. И… это происходило не очень часто.

Она остановилась. Лора все еще сидела с несчастным лицом и смотрела перед собой на поверхность стола.

— С тобой это происходит частенько, не так ли? — осторожно спросила Фрэнсис.

Лора кивнула. Из ее глаз выкатилось несколько слезинок, которые беззвучно покатились по ее толстым щекам.

«Что за ужасная девчонка», — подумала Фрэнсис сочувственно. Ее глаза напоминали глаза рыбы. При более близком рассмотрении оказалось, что у Лоры длинные, пушистые ресницы; но так как они были такими же светлыми, как и волосы, казалось — по крайней мере, на расстоянии, — что ресниц нет вовсе. Она сидела на скамейке как массивный, бесформенный мешок. Ее небольшой рот с узкими губами почти исчез между распухшими щеками.

— Извините, — выдавила она, — я знаю, что вела себя безобразно. Вы были так любезны, приняв нас здесь, а я вас постоянно обкрадывала… Я не могу прекратить есть. — Теперь она зарыдала уже по-настоящему. Ее тело тряслось и дрожало.

— Но, Лора, не думай о еде! — попросила Фрэнсис. — Проблема совсем не в этом. Меня беспокоит то, что ты, очевидно, несчастна. Что тебя так гнетет?

— Я не знаю!

— Ты боишься за своих родителей? Что с ними может что-то случиться?