Сабин Дюран - Что упало, то пропало

Я слушала радио — четвертый концерт Моцарта для валторны. И только когда он подошел к концу, я поняла, что один из звуков «оркестра» — охотничий вариант горна — слышится из гостиной.

Эйлса оставила свой телефон на диване. Я нашла его под подушками. «Джон Стэндлинг» было написано на экране. Я ответила.

— Ее здесь нет, — сказала я. — Думаю, что она спит. Разбудить?

— Да, если вы считаете, что она не будет возражать.

— Подождите немного.

С телефоном в руках я вышла из гостиной, пересекла коридор и поднялась по лестнице. Постучала в дверь ее комнаты. Тишина. Ее не оказалось и в маминой комнате (теперь комнате Макса), хотя она недавно сюда заходила — дверцы шкафа оказались распахнуты, раскрытые коробки с обувью стояли на полу. Я почувствовала запах ее дезодоранта.

В раковине стояла мыльная вода, но в ванной никого не оказалось.

Дверь в мою спальню была закрыта, но когда я попыталась ее раскрыть, она не поддалась.

— Эйлса?

— Что? — я слышала ее голос совсем близко. Всем весом она навалилась на дверь, не пуская меня внутрь.

— Что ты делаешь в моей комнате?

— Я скоро выйду.

Я резко вдохнула. Может, мне следовало посильнее толкнуть дверь. У меня вошло в привычку успокаивать ее.

— Звонит Джон Стэндлинг, — сказала я, почти касаясь губами двери. — По твоему телефону.

— Поговорите с ним сами.

Я села на верхнюю ступеньку, наблюдая за дверью, и снова поднесла аппарат к уху.

— Я все слышал, — сообщил он. — Хорошо. Отлично. Попросите ее перезвонить мне.

Я хотела узнать, зачем он звонит, и поэтому сказала:

— Не станет она вам перезванивать. Она сейчас очень странно себя ведет — не желает ни с кем разговаривать.

Он вздохнул.

— Ладно. В таком случае я все скажу вам. Во-первых, Макс не должен жить с вами. В одном доме с Эйлсой. Нам нужно принять меры до того, как начнутся проблемы. Я надеялся, что мы с Эйлсой встретимся, может, сегодня во второй половине дня. Я получил часть материалов следствия от Королевской прокуратуры и хотел бы кое-что обсудить перед ее консультацией у Грейнджера в пятницу.

— Не уверена, что она согласится выйти из дома. Лучше, если вы сами приедете.

— Можно и так.

— Есть какие-то новости? — поинтересовалась я. — Нам стоит о чем-то беспокоиться?

Последовало долгое молчание.

— Пара вещей. Например, новые показания свидетелей.

— О чем? Чьи?

Долгая пауза. Мокрица медленно ползла по стенной панели, спрятав ножки под крошечной бронированной оболочкой своего тела.

— Об их браке. Пиппа Джоунс. Рики Эддисон… — Он замолчал. — Не буду сейчас вдаваться в подробности.

Я положила палец на пути мокрицы, и она исчезла в щели между стеной и досками пола.

— Они сказали, что Том был тираном?

Стэндлинг снова тяжело вздохнул.

— История про жену, над которой издевались и которую избивали, не пройдет. Вы понимаете это? Помните шарфик, который вы мне отдали? Я отправлял его на экспертизу. Красные пятна оказались лаком для ногтей. Никаких новых доказательств не всплыло. Никаких заявлений от врача, полиции или социальной службы. В показаниях миссис Тилсон об этом ничего не говорится. Мой помощник разговаривал с родителями Тома Тилсона, друзьями, бывшими девушками, включая Далилу Перч. Никто никогда не сталкивался лично и не был свидетелем какого-то ненормального поведения Тома, только обычные семейные ссоры. Миссис Перч была особенно эмоциональна. Утверждает, что он очень напряженно работал, на него столько всего давило, а с миссис Тилсон было тяжело жить из-за ее вечного недовольства.

Звуки, доносившиеся из моей спальни, возобновились — тихие стуки и шорохи. Возможно, Эйлса вытаскивала коробки из-под моей кровати. Избитая жена? Иногда слова, в особенности сказанные под давлением, раскрывают истинное лицо человека.

— Она была жертвой в этом браке.

— На данном этапе все выглядит так, что она была кем угодно, но только не жертвой, — ответил Стэндлинг язвительно.

— Вы можете объяснить подробнее?

— Поговорим позднее. Если не возражаете, я приеду сегодня во второй половине дня. Часа в три устроит? Я бы предпочел все это обсудить с миссис Тилсон лично.

— Сейчас я у нее спрошу.

Я встала, ухватившись за перила, чтобы сохранить равновесие. Дверь в мою спальню медленно раскрылась. Я увидела часть отклеившихся обоев с черными пятнами и штукатурку за ними, словно посыпанную угольной пылью. Эйлса вышла на лестничную площадку. На ней был светло-розовый флисовый халат Фейт. Манжеты посерели, надо бы постирать. Что-то свисало у нее из пальцев, похоже на шелковый носовой платок. Нет, что-то другое, похоже на использованный презерватив. Она развела руки в стороны, и я увидела в каждой из них одинаковый предмет, зажатый между указательными и большими пальцами.