Джули Кларк - Последний рейс

Только Лиз отнеслась к ней по-человечески и сумела разбудить в ней лучшее. Ева нащупала письмо через ткань кармана. «Чтобы стало легче, порой достаточно поделиться с кем-нибудь своими проблемами». Лиз была единственным человеком, которому Ева могла доверять.

Она достала пять тысяч долларов наличными, отложенные на крайний случай, положила в сумку ноутбук, а телефон, который мог скомпрометировать ее, бросила на кухне. Затем выскользнула из дома, сжимая в руке хрупкую синюю птицу.

Первый подошедший состав был переполнен. Ева стояла на платформе, наблюдая за входящими и выходящими пассажирами, и запрыгнула в вагон в последний момент, когда двери уже начали закрываться. Она представила, как люди Кастро высматривают ее сейчас наверху, нарезая круги вокруг ее машины, оставленной на платной парковке на Шатток-авеню, и недоумевают, куда она могла деться и что с ней случилось.

Ева внимательно осмотрела всех, кто был в вагоне. Мужчину, спящего в углу, и парочку, уткнувшуюся в планшет, она отмела сразу, а вот женщина, которая сидела напротив, ей не понравилась. Ева заметила, как та посмотрела на нее, когда поезд повернул к югу, в Окленд. На коленях у нее лежал раскрытый журнал, но, пока Ева за ней наблюдала, делая вид, будто рассматривает рекламу в окне, не перелистнула ни страницы.

На ближайшей остановке Ева выскочила из вагона в последнюю секунду, чтобы за ней никто не вышел. Женщина спокойно осталась сидеть на месте и даже не подняла на нее глаз. Забившись в дальний угол станции, Ева осмотрелась и, не обнаружив ничего подозрительного, села на поезд до Сан-Франциско. Однако вскоре снова сошла и еще не меньше часа путала следы, чтобы оторваться от возможных преследователей.

В аэропорту она за наличные купила билет на ночной рейс до Ньюарка.

– В один конец или туда и обратно? – поинтересовался кассир.

Ева помедлила. А вдруг агент Кастро уже включил ее в какой-нибудь черный список? Вряд ли. Ей вспомнились его слова о том, что «Фиш – не крупная цель».

– В одну сторону, – ответила она и тут же пожалела: для тех, кто будет ее искать, это может стать наводкой.

Напряжение немного спало, лишь когда самолет поднялся в воздух. Люди вокруг спали или читали, а она смотрела в окно и вспоминала осенний вечер, как раз после Хеллоуина, когда она наткнулась на Лиз на ступеньках заднего крыльца их дома. Соседка тихо сидела в надвигающихся сумерках и смотрела вдаль.

– Что ты тут делаешь? – спросила Ева.

Лиз подняла на нее глаза и улыбнулась.

– Мне нравится, как пахнет вечером, когда солнце садится и земля начинает остывать. Что бы ни случалось в жизни, это никогда не меняется. – Она прикрыла глаза. – Мы с бывшим мужем часто сидели так, когда только поженились. Прижимались друг к другу и смотрели на темнеющее небо.

Ева опустилась на ступеньки со своей стороны и взглянула на Лиз через железные прутья перил.

– Где он сейчас?

Лиз пожала плечами и провела рукой по бетонным ступеням.

– Мне говорили, он переехал в Нэшвилл. Двадцать лет назад.

Ева не могла понять, как у нее хватало духу так спокойно говорить о человеке, который бросил ее с маленьким ребенком и никогда больше не появлялся.

– Элли общалась с ним?

– Наверняка не знаю – мы о нем не говорим, – но думаю, что нет. Поначалу он присылал ей открытки на день рождения, а потом перестал, когда она была еще совсем маленькая.

Лиз отвернулась и, глядя на деревья, растущие за изгородью, тихо проговорила:

– Было время, когда Элли винила меня в этом, будто я могла заставить его заботиться о ней. Но теперь, повзрослев, она поняла, что с таким отцом ей было бы гораздо хуже.

Ева думала о том, какая сила нужна, чтобы вот так, в одиночку вырастить дочь и построить карьеру. Простить предательство и жить счастливо.

– Как тебе удается видеть в людях хорошее?

– Жизнь научила. Люди обычно не делают подлости намеренно. Мой муж не собирался разбивать сердце мне или Элли. Он просто действовал сообразно собственным желаниям, жил как мог. Глупо злиться на других за то, что они пытаются как-то устроиться в этом мире. Лучше прощать. Надеюсь, у меня получается.

– А вот у меня не очень, – пробормотала Ева, глядя на кусты, посаженные у задних ворот.

Их тени растворялись в сгущающихся сумерках.

– Как и большинство людей, – вздохнула Лиз. – Чтобы по-настоящему простить, надо проститься с ожиданиями, обстоятельствами. С чувствами. Позволить им умереть. Это может быть больно. Но только это дает свободу.