Генри Сирил - Сценарий [litres]

Я иду за ним. У меня нет четкого плана. У меня вообще нет никакого плана. Я не знаю, что буду делать, когда окажусь с ним лицом к лицу в полутемном помещении (вряд ли там есть электричество). Эл калека, но все-таки он взрослый мужчина с сильными, хорошо развитыми руками, всю жизнь заменяющими ему ноги. А я всего лишь ребенок. Мне нужно остановиться. Теперь я знаю, где это произойдет, мне незачем спешить. Нужно все как следует продумать. Например, как с ним справиться. Сейчас я вернусь домой, лягу спать, а завтра…

Но ноги сами несут к измятой проржавевшей двери пожарного входа «Бартл паба». Я открываю ее и вхожу. Единственное, на что хватает моей благоразумности, это посмотреть по сторонам перед тем, как войти. Нет, никого.

Здесь темно. В глубине зала, у дальней от входа стены, валяются ножками вверх стулья и круглые деревянные столики. Их силуэты выхватывает тусклое пламя керосиновой лампы, стоящей у барной стойки. Там же сидит и он.

– Эй, кто тут? – Эл щурится от света лампы, пытается разглядеть меня.

– Здравствуйте, – говорю я. – Извините за беспокойство, я просто… – Ничего не приходит в голову. Что «просто»?

Кажется, Эл узнает меня. Его глаза все еще глядят недоверчиво, но в них явно теперь меньше страха и враждебности. Впрочем, если говорить совсем откровенно, враждебности в них и не было никогда.

– Привет, – неуверенно произносит он. – Что ты здесь делаешь?

– Я… э-э-э… – Не знаю, что сказать. Как глупо. Нужно уходить. Нужно обдумать все как…

И тут ко мне возвращается уверенность. А вместе с ней и находятся слова: я замечаю огрызок арматуры с присохшим куском бетона на конце. Мне вполне по силам совладать с этим «оружием». Арматура валяется среди прочего строительного мусора футах в десяти от меня.

– Мне нужна ваша помощь, мистер! – говорю я взволнованно и иду к нему, постепенно приближаясь и к арматуре.

– Помощь? Э-э-э… что случилось?

– Мои родители попали в аварию. – Я говорю первое, что приходит на ум, потому что это совсем не важно. Я плачу – вот что важно. И поэтому могу говорить любую чушь. Внезапное появление плачущего подростка в заброшенном жилище бродяги вгонит в ступор этого самого бродягу на несколько минут, а мне требуются секунды.

Все еще растерянно моргая, Эл перекидывает через плечо скейт и на руках, словно орангутанг, идет к выходу, бормоча под нос: «Авария? Господи… Как ты вообще… Это заброшенное здание…»

– Мистер, мне страшно. – Я оказываюсь за его спиной. – Я не знаю, что мне делать. – Поднимаю арматуру.

– Эл, – говорю ровным голосом, выпрямившись в полный рост.

– М? – Он удивленно оборачивается.

– Эл-Три-Фута.

Он только и успевает, что перевести взгляд с моего спокойного лица на арматуру, и я со всей силы бью его бетонным обломком по голове.

Иногда, когда вся наша семья собирается для празднования какого-нибудь большого праздника или просто в выходной день, я помогаю маме на кухне. Чаще всего отбиваю куски говядины, потому что мне это нравится куда больше, чем нарезать овощи. У меня выходит это очень неплохо, но, случается, я промахиваюсь и краем молотка попадаю по деревянной разделочной доске. Глухой хлюпающий звук вперемешку со звонким треском дерева.

Когда цементный обломок обрушивается на голову Эла, звук выходит точно таким же. По крайней мере, мне больше не с чем сравнить.

Хлюп-трацц.

А потом я впадаю в ступор.

Все не так, как мне представлялось. Эл не теряет сознание. Кряхтя, он заваливается набок, глаза закатываются, а кровь за несколько секунд заливает все лицо, превратив его в красную маску. Он медленно шарит руками по воздуху, будто ищет что-то, за что можно ухватиться. Я опасаюсь, что сейчас он придет в чувство и набросится на меня, вцепится своими огромными лапами в мои ноги, повалит на пол и придушит, как котенка. Тогда я запрокидываю арматуру над головой для второго удара, но вовремя понимаю, что мои опасения напрасны. Движения Эла хаотичны и неосмысленны. Они больше похожи на конвульсии, на трепыхание рыбы, выброшенной на берег. Он не опасен. Он умирает.

Умирает.

От обиды наворачиваются слезы. Впрочем, это не плохо, даже наоборот. Обида – ведь это тоже чувство, пускай и не самое приятное.

Эл начинает выть. Тихо и монотонно. На одной ноте. Прерываясь на вдохи. Потом он замолкает. Я осторожно приближаюсь к нему, держа арматуру наготове. Сажусь рядом. Откидываю пряди волос с его шеи и двумя пальцами пытаюсь нащупать пульс, как это показывают в фильмах. Я не знаю, как это нужно делать правильно, но интуитивно понимаю, что это очень нетрудно. Нужно нащупать вену и попытаться почувствовать ее толчки. Минут десять я трогаю его шею в разных местах, но тщетно. Либо это оказывается не так-то просто сделать, либо Эл-Три-Фута мертв.