Давид Кон - Заложник

Эти слова отца, потрясенного несчастьем, обрушившимся на его сына, почему-то разозлили Юсуфа. «Сейчас он начнет говорить о смирении, о необходимости подставить другую щеку», — подумал он. Губы Юсуфа невольно скривились в презрительную усмешку, которая не укрылась от взгляда отца Василия. В его глазах появилась решимость.

— Вы знаете, доктор, кто отец этого мальчика?

Юсуф кивнул. Это известно всем. Заместитель мэра города. Чиновник, от которого зависит многое и многие.

— Он не только чиновник, но и очень состоятельный человек, — уточнил отец Василий. — Он сделает все, чтобы его сын не оказался за решеткой.

Юсуф кивнул. Он в этом не сомневается. Потому и предложил выступить свидетелем.

— Отец считает, что, освобождая сына от наказания, он делает ему благо, — продолжил отец Василий, не обращая внимания на слова Юсуфа. — На самом деле он наносит своему мальчику ужасный удар. Он считает, что спасает своего ребенка…

— Разве это не так? — вырвалось у Юсуфа.

Отец Василий укоризненно качнул головой.

— От тюрьмы он своего сына спасет. Но как быть с тем, что гораздо хуже тюрьмы?

Священник выдержал паузу, но, заметив удивленно-враждебный взгляд доктора, продолжил:

— Все, что мы считаем хорошим, правильным и оправданным в этом мире, оборачивается полной противоположностью в мире том, — отец Василий поднял глаза к потолку. — Спасая своего сына от наказания в этой жизни, отец обрекает его на многие муки в жизнях грядущих.

…Юсуф взглянул на заложника. Неужели отец Василий говорил именно об этом? О переворачивающихся энергиях, которые Творец поставил на страже у входа в райский сад?

— Знаете, доктор, когда-то наш царь Давид написал во славу Творца сто пятьдесят псалмов. Сегодня духовные пастыри и иудеев, и христиан рекомендуют своим прихожанам читать эти псалмы ежедневно.

Заложник внимательно смотрел на Юсуфа и, убедившись, что тот его слушает, продолжил:

— Знаете, что поразило меня, когда я впервые прочел эти псалмы? Совершенно гнетущее и тягостное настроение автора, пропитывающее весь текст. Все ужасно. Душа разрывается и стонет. Тело теряет силы. Враги обступили со всех сторон, и нет спасения. Взываю к Творцу из теснин. Молю только об одном — о помощи и спасении. Я читал это и думал: «Почему царь Давид писал свои псалмы в таком настроении?» Да, у него в жизни было немало невзгод. Он скрывался от врагов, воевал, пережил смерть ребенка. Но в целом это был успешный царь. Любивший и любимый. Побеждавший в войнах, создавший страну, установивший контроль над Иерусалимом. Его не свергли враги. Он благополучно передал трон своему сыну. Свои псалмы он писал на гребне славы и успеха, когда он уже был царем, когда все невзгоды и неудачи были позади. Откуда у успешного царя такие гнетущие настроения? Ответ прост. Царь Давид знал о принципе переворота энергий. Знал, что энергии гордыни, отправленные нами в духовный мир, возвращаются энергиями унижения. Энергии величия — энергиями ничтожества, энергии самолюбования — энергиями самоуничижения. И он заставил своих последователей, читающих ежедневно его псалмы, отправлять в духовный мир энергии уныния, страха, самобичевания и неуверенности, с тем, чтобы они получали взамен энергии радости, мужества и уверенности в себе.

Заложник перевел дух. Юсуф вдруг ощутил странное чувство доверия к этому человеку. Он был готов протянуть руку и сказать, что во всем с ним согласен. Он даже поднялся с табурета и подошел ближе. Но заложник понял этот жест по-своему. Решил, что доктор собирается уйти. Не понимая, что он сделал не так, заложник быстро заговорил:

— Эти правила касаются нас всех, доктор. Всех людей, живущих на земле. Никому не уйти от соблюдения этих правил. Мы все в одной лодке.

Юсуф остановился. Безобидное замечание про «одну лодку» почему-то поразило его, как удар молнии. Какая «одна лодка»? И об этом говорит он, представитель народа, считающего себя избранным. Как же, «в одной лодке». Только кто-то в этой лодке гребет, а кто-то раскинулся на корме и потягивает пиво. Юсуф не сводил с заложника злого взгляда, и в его голове метались какие-то обрывки мыслей. Как он мог? Как мог одним замечанием разрушить наметившееся между ними сближение? Это чувство согласия и близости, вдруг наполнившее собой душу Юсуфа и способное стать, Юсуф чувствовал это, нераздельной частью его самого, в одно мгновение испарилось без остатка. «А как ты мог? — сказал в голове Юсуфа его рассудительный внутренний голос. — Как ты мог потянуться к человеку, для которого ты — существо второго сорта».