Давид Кон - Заложник

— Это не фантазии. — Голос заложника прозвучал глухо, но твердо. — Боюсь, это совсем не фантазии, доктор.

Шприц замер в руке Юсуфа. Возможно, он произнес слово «фантазии» вслух? Или этот человек читает сокровенное? В голове неожиданно мелькнула мысль, неприятно поразившая его. А что, если этот человек вовсе не в шоке? А что, если он опытный и хитрый агент и готовит какую-то ловушку? А что, если спецслужбы врага, которые давно охотятся на Тайсира, специально подсунули ему этого человека? Юсуф положил шприц на стол. Похоже на правду. Как сказал Тайсир? «Он сам приехал к нам. Мы только прострелили колеса его машины». Значит, приехал сам. Подставная утка. Опытный и дерзкий агент, знающий, как и с кем говорить. Если это так, то на его теле наверняка закреплены хитрые датчики и дом уже окружает спецназ. Но ведь Тайсир утверждал, что заложника обыскали? Ерунда! Его же не раздевали догола. Наверняка у спецслужб есть какая-нибудь новая технология, которая позволяет вживлять передатчики под кожу. От этих мыслей Юсуфу стало не по себе. В любой момент сюда могут ворваться солдаты. Юсуф физически ощутил на спине чужой прицел и поежился.

Заложник уловил перемену настроения собеседника.

— Что вас беспокоит, доктор?

Юсуф, гремя металлической крышкой, вернул шприц в металлический бикс. Нет, этот заложник просто наглец. Сидит в подвале с наручниками на запястьях и скорой гибелью в перспективе и спрашивает, что беспокоит доктора. Все! Хватит! Никаких уколов и душещипательных бесед. Юсуф уложил бикс в саквояж и поднял глаза.

— Могу ли я сделать для вас что-нибудь еще?

Заложник кивнул. Его взгляд стал тревожным. Он явно не понимал причину резкой перемены настроения доктора.

— Да, пожалуйста. — В его голосе появились виноватые нотки. — Если вам не трудно. В одном из карманов моей куртки лежит книга. Вы могли бы подать ее мне?

Юсуф кивнул, огляделся и пошел к кровати, на которой лежала темно-синяя куртка с большими накладными карманами. В одном из карманов он действительно нашел книгу небольшого формата. Взглянул на обложку. «Пятикнижие Моисея». Жесткий темно-бордовый переплет. Золотистые разводы в центре сходятся в витиеватую конструкцию из овалов, треугольников и острых углов. Юсуф хотел молча подать книгу и уйти, но не удержался. Взгляд заложника показался ему насмешливым, и Юсуфу захотелось сказать что-то язвительное.

— Откровение о душе убийцы и о негативных энергиях, которые она принимает, вы прочли в этой книге? — Юсуфу показалось, что его голос прозвучал излишне весело.

— В этой, — кивнул заложник и продолжил с вызовом, словно, не замечая тона Юсуфа: — В этой книге вообще много интересного.

— Вот как? — Вызов в голосе заложника задел Юсуфа, он решил не сдерживаться и продолжил язвить. — И вы рассчитываете увлечь этой книгой своих охранников? Преподать им урок морали и нравственности? Напрасный труд. Этих людей не сбить с пути нравоучениями.

Заложник поднял голову. Юсуф вновь прочел в его глазах тоску и тревогу и пожалел о том, что сказал. С чего это его потянуло на иронию? К чему в этом подвале, в такой ситуации ирония? Заложник звякнул сталью наручников. Взял книгу из рук Юсуфа и бережно положил ее на доски стола.

— При чем тут нравоучения? О чем это вы, доктор? В этой книге нет никаких нравоучений. И никаких уроков нравственности и морали.

Голос заложника прозвучал как-то очень буднично. Юсуф решительно уложил бикс в саквояж и решил оставить за собой последнее слово.

— Простите, но по этому поводу у меня несколько иное мнение.

Заложник следил за Юсуфом с легкой улыбкой на губах.

— Вот как? — Заложник кашлянул, словно пытался скрыть смущение, вызванное тем, что ему приходится вступать в спор. — Это мнение основано на ваших личных впечатлениях?

Юсуфу не понравились ни сама фраза, ни тон, которым она была произнесена. Он поморщился и захлопнул саквояж. Разговор окончен. Он не намерен терпеть насмешки в голосе, даже от испуганного заложника. Он выполнил свой врачебный долг и больше ничего не должен этому человеку.

— Нет, — сказал Юсуф, делая шаг к двери. — Я сам этой книги, разумеется, не читал. Но мои саратовские приятели, среди которых были и евреи, и христиане, называли эту книгу основой нравственности и морали.

— И вы, доктор, поверили своим приятелям на слово?

Юсуф остановился. Уж не считает ли этот человек его полным профаном?

— Поверил. Если я не ошибаюсь, именно в этой книге записаны все эти «не убий» и «не укради» и прочие положения ваших моральных устоев.